Мидир тактично отвернулся и я вынырнула. Решила опробовать свою силу, представила, как вода испаряется с кожи и у меня получилось! Через миг я была уже абсолютно сухая и поспешно натягивала платье.
Отец критически оглядел меня с головы до ног. Как маленькой девочке, поправил рукава и подол, щелчком пальцев собрал мои волосы в безупречную прическу, и протянул руку:
— Идем, моя маленькая королева.
В комнату я перенеслась одна, отец за мной не последовал. Видимо, опасался, что Дервила увидит нас вместе и по дворцу поползут слухи о том, как именно мы связаны друг с другом.
Не успела я и шагу ступить, как щеколда на двери отодвинулась сама собой и в комнату без стука вошла Пророчица:
— Госпожа, церемония начнется через полчаса. Я принесла ваше платье — повинуясь жесту сидхе, в комнату вплыли те самые банши-портнихи, с белым подвенечным платьем. Одна из них держала верхнюю часть, две другие торжественно несли подол.
Я поблагодарила портних, выразив свое восхищение их работой и три призрачные девы, довольные тем, что угодили мне, покинули комнату. Пока Дервила одевала меня, Пророчица расхаживала по комнате, рассказывая о ритуале, который мне предстояло пройти. Так что за дверь своей комнаты я вышла уже во всеоружии.
Оберон ждал меня в коронационном зале, рядом с уже цветущим Древом Королей. Когда я вошла в зал, дерево объяло ослепительное золотистое сияние, и я поняла, что именно его корни оплетали меня этой ночью в тайном святилище. Оно узнало меня, и приветствовала дивным ароматом и свечением. Несколько цветов слетели с веток и упали на мои волосы, сами собой, вплетаясь в прическу.
Мы с Обероном вдвоем возложили руки на ствол. Одна из веток вместо цветов вдруг покрылась яблоками. Король сорвал одно и поднял над головой, демонстрируя всем присутствующим, что стояли у порога зала, ведь сюда могли входить только король и королева Бри-Лейт. В продолжение ритуала я поднесла Оберону тот самый кубок, что вынесла из Лабиринта Плюща, теперь он был наполнен медом:
— Провозглашаю тебя, Оберон, моим мужем, королем обоих дворов фейри и властителем Бри-Лейт!
Оберон выпил содержимое кубка и тот рассыпался в его руках синеватыми искрами. Повелитель произнес:
— Нарекаю тебя, Эйлин, моей женой и королевой фейри, признанной землей Бри-Лейт! — и, обняв меня, опалил губы коротким поцелуем, от которого у меня подогнулись колени.
Я ожидала, что меня опять с головой поглотит вожделение, но этого не случилось. Тот испепеляющий, мучительный жар страсти, что иссушал меня доселе, исчез, словно его и не было. Теперь я чувствовала, что могу управлять собой и все, что чувствую к Оберону только мое, никаких чар больше нет между нами, только его чувства и мои.