История берёт своё начало в две тысячи двадцать третьем году, сразу после военного парада в честь девятого мая… В тот день по всему миру исчезли миллионы людей, а на землю спустились существа, именующие себя Арбитрами.
* * *
Я вышел на балкон, чтобы выкурить завалявшуюся за монитором сигарету. С улицы подул прохладный осенний ветер Москвы, мешая мне поджечь и без того потрёпанную жизнью самокрутку. Солнце уже зашло за горизонт, а значит — настало моё время для того, чтобы жить. Весь мир уже сладко спал, а я только проснулся. И дело вовсе не в играх или сериалах, за которыми я часто коротаю время. Всему виной чёртова болезнь Гюнтера, или же эритропоэтическая порфирия. Недуг с таким названием, что даже от самого его произношения можно язык сломать!
Эх, Ганс, мать твою, Гюнтер… Знал бы ты, сколько хлопот в этой жизни мне доставит болезнь, открытая тобой ещё в двадцатом веке. Чёртова боязнь солнца!
— С-сука… — прошептал я, в очередной раз вспомнив тот день, когда осознал себя в этом никчёмном теле. — И как я только умудрился, а?
По словам моих уже давно почивших матери и отца, я был таким с самого детства. Если точнее, с года. Кажется, мои родители собрались в отпуск в Египет и заодно захватили с собой меня. Сложно представить их шок, когда у ребёнка прямо на пляже кожа сильно покраснела, покрылась волдырями, а затем и вовсе принялась сползать с тела. Меня тогда еле спасли… И я тому чертовски рад, ведь жизнь мне нравится, пусть даже большая её часть протекает по ночам. Вот только… шрамы, которые мне оставило солнце, до сих пор не зажили.
Детство я помню очень плохо, ведь почти всё время я проводил взаперти. О садике или школе можно было забыть и приходилось довольствоваться репетиторами и домашним обучением. Да и друзей у меня не было. Кто захочет дружить с тем, кто даже на улицу не выходит днём? Так продолжалось до десяти лет, пока очередной поход к врачу не поставил меня и моих родителей перед выбором. Это было за год до их смерти, и я запомнил тот разговор на всю жизнь…
* * *
Маленький кабинет в одной из лучших клиник Москвы как всегда выглядел уютно и успокаивающе. Один из лучших врачей–гематологов Андрей Фёдорович принимал в своём кабинете Марка Волкова, снова пришедшего со своими родителями на приём, обязательный для пациентов с подобного рода болезнями.
Гладко выбритый мужчина сорока лет с зачёсанной набок шевелюрой сидел за массивным дубовым столом в медицинском халате, закрывающем белую рубашку, и улыбался.
— Та–а–акс… — Доктор потянулся в сторону и достал из дубового стола какую–то папку. — И как ваше самочувствие?