В советский период духовные стихи, к которым относилась «Голубиная книга», рассматривались как произведения религиозного содержания и в качестве таковых находились отнюдь не в центре внимания исследователей. Положение начинает меняться с 1970-х гг., когда этот памятник становится одной из постоянных тем исследования В. Н. Топорова, сделавшего весьма много для его изучения в индоевропейском контексте. Ему же, как одному из наиболее авторитетных специалистов в данной области, принадлежит следующая оценка современного состояния изучения интересующего нас произведения: «Голубиная книга… совмещает в себе глубоко архаичный элемент старых космогонических текстов и книжно-схоластический элемент таких поздних сочинений, как «Беседа трех святителей», «Вопросы Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской», «Liber S. loannis» (или «Intcrrogationes S. loannis et responsioncs Christi Domini»), может быть, «Книгу Еноха» и под., которые также входят в этот класс текстов. Тем не менее ни один из этих памятников не может претендовать на преимущественную роль источника Голубиной книги и даже на особую полноту соответствий: слишком многое остается вне параллелей, и поэтому до сих пор Голубиная книга считается произведением весьма неясного и загадочного происхождения»>{3}. Правда, данная констатация понадобилась уважаемому ученому лишь для того, чтобы выдвинуть сначала одну, а затем вторую гипотезу о новых книжных первоисточниках «Голубиной книги», которые достаточно уязвимы для критики.
Как видим, число потенциальных первоисточников русского духовного стиха, выдвигаемых приверженцами книжно-христианского его происхождения, неуклонно множится, но ни один из них не в состоянии хотя бы с минимальной степенью достоверности объяснить загадку его происхождения. Судя по всему, данный путь оказался тупиковым, поскольку между текстом любого выдвигаемого на эту роль книжного первоисточника и текстом самого стиха о «Голубиной книге» неизбежно оказываются слишком большие различия и, как был вынужден признать в свое время сам А. Веселовский, «мы не можем проследить с достаточною достоверностью пути этого перехода»>{4}. Исходя из этого, целью данной книги не является всеобъемлющий разбор вопросов о наличии или отсутствии влияния на процесс сложения текста «Голубиной книги» того или иного письменного памятника и детальная оценка всех выдвигавшихся на этот счет за последние два столетия гипотез. Основная цель настоящего исследования иная — показать глубинную языческую основу этого памятника, восходящую ко временам индоевропейской общности. Если удастся убедительно показать языческую сущность ядра и структуры «Голубиной книги», то тем самым автоматически отпадут гипотезы о решающем влиянии на это произведение русского народа различных письменных источников, будь то «Беседа трех святителей», сочинения гностиков, катаров или «Бундахишн». Все они были созданы гораздо позднее распада индоевропейской общности, когда, по нашему мнению, возникло ядро «Голубиной книги», и в самом лучшем случае могли оказать лишь второстепенное влияние на окончательное складывание текста памятника, вкрапляя те или иные свои элементы в уже готовую структуру.