Я покосился на близкие склоны, поросшие корявыми деревцами. Вот черт, а он прав! Я как-то раньше и не сообразил!
— Слушай, Варди, — негромко поинтересовался я, — а как же стропила в домах?
— Тоже приходится везти с юга, — кивнул тот, — знаешь какие леса в паре недель пути южнее? О, парень! Это видеть надо! Сосны, дубы, лиственница! Все стройные, какую угодно бери — готовая мачта. А высоченные…
— А как же… — я вспомнил дорогу, которой мы ехали.
— Зимой, по снегу, — пожал плечами дружинник.
Охренеть! Вот же занесло меня в дыру! И почему другие попаданцы через одного в каких-то принцев вселяются?
На завтрак народ потянулся часа через два после подъема. К этому времени мы с мужиками успели освободить большую лодку от камней, вытащить на берег, после чего обе посудины были перевернуты с целью обследования днищ. В лодочном сарае обнаружились некоторые запасы смолы. Днем решено было большую лодку просмолить еще раз, маленькая была признана годной к употреблению в текущем виде.
Ели уже традиционную кашу (я столько каши наверно только в детском саду ел!), жареную рыбу, сыр, квас. С тоской отметил: ни тебе зелени, ни картошечки, эх…
— Ну что скажешь? — Йорген сыто отвалился от стола с кружкой, посмотрел внимательно на сына.
— На первый взгляд все не так страшно, как мы с тобой думали дома, — Мари подлил себе кваса, повторил позу отца, — еду не всю вынесли, какие-то крохи нашлись, на первое время должно хватить, а там уж и урожай снимать.
— У Брана маленькое поле под хлеб, на побережье растет плохо. Зато всегда ловил много рыбы, солил и сушил. Осталось что-нибудь?
Мари совершенно по-человечески почесал затылок.
— В кладовой явно стояли бочки, сейчас там только следы от них остались. И соль, если была, выгребли до крошки.
— Да, соли брат покупал много. Жалко. Что еще?
— Немного рыбы все-таки есть — сушеная, — Мари показал наверх, где высоко под крышей, на стропилах висели прозаические нити с сушащейся рыбой. Ну вобла воблой. Эх, под пиво — самое то! — И есть полкадки соленой. Наверно из-за того, что кадка не закупорена, не стали возиться.
Йорген понимающе кивнул.
— Еще кое-какой инструмент остался: мотыга, пара лопат, прялки. Есть даже ткацкий станок… В общем, — сделал добрый глоток, посмаковал, закончил, — жить можно. Только с рабочими руками плохо.
Так… Минуточку… Это вы сейчас, о чем?
— Фритьеф, — Йорген покосился в сторону здоровяка, тот поднял взгляд, — надо съездить на выпасы, Бран не мог держать отару без присмотра.
В ответ молчаливый кивок.
— И скажи Фроди, пусть объединит обе отары, а человек Брана должен ехать сюда.