Последний кружился возле меня, стреляя из револьвера. Я выпустил в него две пули. Вторая попала в цель, и всадник рухнул на землю, а лошадь, освободившись от седока, ускакала прочь.
И тут, как ни в чём не бывало, поднялся индеец, который врезался в меня на пегом скакуне. Это был невысокий человек с длинными чёрными волосами, одетый по-европейски, но при этом в ушах и нижней губе он носил деревянные вставки. Он ринулся на меня, я выпустил в него последние две пули из своего семизарядного револьвера. Они не причинили ему вреда. Я отбросил револьвер, перехватил занесённый над моей головой топорик и саданул противника кулаком в голову. Индеец отшатнулся, но тут же снова замахнулся топором. Его тело выдерживало не только попадание пули, но и мои удары.
Снова топорик блеснул над моей головой, но я с разворота ударил противника ногой в челюсть, а потом, сконцентрировав всю силу в руках, нанёс сокрушительный удар обеими кулаками. Я услышал хруст рёбер. Индеец остановился, из его рта текла струйка крови. Оружие вывалилось из его рук, он упал.
Не знаю, какими чарами он владел. Было очень похоже, что – тоже энергетик.
А на улице уже вовсю грохотали выстрелы. Строчил пулемёт со стороны, откуда я пришёл – подъехала моя команда.
Однако пальба продолжалась недолго. Остатки отряда головорезов разбежались, а мы, наконец, добрались до трёхэтажного заводоуправления, в котором засели местные жители. На площадке перед зданием лежали штук десять тел – похоже, налётчики встретили серьёзное сопротивление. Двери были заперты.
– Кто такие? – раздался женский голос из окна третьего этажа. Я с удивлением поднял взгляд. В окне никого не увидел – только ствол карабина, нацеленный на нас. Но голос это я не мог не узнать.
– Катя! – крикнул я. – Открывай. Свои.
Через минуту замок щёлкнул, дверь отворилась. Передо мной стояла Катрин с карабином в руке. Она была одета в бежевый костюм, похожий на мужской, но более приталенный. На ногах – сапоги, волосы, как обычно, собраны в пучок на затылке.
Катрин улыбалась, и мой рот тоже непроизвольно растянулся в улыбке. Сейчас, после стольких месяцев разлуки, мне хотелось обнять её. Но пришлось сдержаться – не самое удачное время для нежностей.
На плече у девушки чернело засохшее пятно крови вокруг пулевого отверстия. Катрин была ранена, но рану уже исцелили. И я, кажется, догадывался, чьих это рук дело...
– Рада, что вы подоспели, – сказала Катрин. – Не знаю, сколько ещё продержались бы. Второй день отстреливаемся. А нас всего пятнадцать человек, у половины из которых даже оружия нормального нет, и человек тридцать больных и раненых.