Таня укладывала вещи в саквояж, готовясь перебраться на другую квартиру, когда я сказал, что переезд подождёт, и пригласил её в ресторан.
Мы отправились в то же заведение, в котором ужинали во время нашего первого свидания. Тут ничего не изменилось с прошлого раза, и мы, как и тогда, хорошо провели вечер, общаясь на разные несущественные темы, вкусно поели и даже понастальгировали о днях минувших. А потом отправились гулять в единственный скверик в центре города.
На улице потеплело, солнце временами выглядывало из-за облаков, чтобы согреть землю своими мимолётными лучами. Мы с Таней прогуливались вдоль пруда, она держала меня под руку. Навстречу нам шли другие парочки, семьи с детьми и одинокие горожане, решившие отдохнуть на свежем воздухе.
И я решил, что пришло время для серьёзного разговора.
– Вижу, тебя что-то гложет, – сказал я. – Всю дорогу ты была сама не своя. Может, расскажешь, наконец, что случилось? Легче станет. Говори, что хочешь – я не обижусь. Просто хочу понять. Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии. Да и слова эти вчера... Что ты имела в виду? Неужели я когда-то тебя обманул?
Таня некоторое время молчала, собираясь с мыслями.
– Понимаешь, – сказала она, – порой мне кажется, что ты рвёшься к власти только для того, чтобы получить деньги, заводы, земли с крепостными и тем самым возвыситься над остальными. Я пытаюсь убедить себя, что это не так, что сказанные тобой в Александрии слова – правда, но меня гложут сомнения.
– И что мне сделать, чтобы доказать, что это не так? – пожал я плечами. – Нет, конечно, я не буду строить из себя святого. Я и правда хочу достичь положения в обществе, но видишь ли, с тех пор, как я очнулся в день своего семнадцатилетия, в который меня выгнали из дома мои родственники, многое поменялось. Раньше я был лоботрясом, гулял, развлекался, ни о чём не думал. А потом увидел, как живут люди – простой народ, который работает на заводах и фабриках, и меня поразил контраст между моим прежним миром и этим. А потом я поехал в Александрию и увидел, что в этом мире общество тоже может быть устроено иначе. Но тебе придётся просто поверить, что мной движет не только желание денег и славы. Когда я стану главой рода, я отменю на своих землях крепостное право. Ещё не знаю, как это сделать, и мне кажется, это будет пипец, как сложно, но я займусь этим. А потом... Даже не знаю, придумаю ещё чего-нибудь. Ту же больницу откроем, так ведь?
– Ты хорошо говоришь, – сказал Таня. – И в твоих словах я вижу искренность. Если бы не увидела, не поехала бы с тобой. Быть подстилкой для очередного боярина у меня нет желания.