Если бы здесь была шкала симпатий, то, готов спорить, они устремились бы к дочке Мастера.
Напали на Пия мы с двух сторон. Он заревел бешеным зверем, пошёл на размен и чуть не разрубил девчонку. Я всё же рискнул и накинул ему цепь на ногу, успев дернуть. Если бы не это, осталась бы девушка без руки. От натиска Пия она и так отлетела, её клинок в землю вонзился, и когда мужчина упал, это позволило ей восстановить равновесие, вернуть оружие и нанесли добивающий удар.
Пий успел подняться на руках, когда меч полоснул ему по лицу.
На этом всё и закончилось. Огненный дрын ещё во время его падения исчез. Так что просто Пий осел и больше не встал. Я потом видел его лицо, когда труп убирали. Ровненький разрез, что разделил голову на две части.
— Дочка Такена, значит, — посмотрел я на девушку пристально, заодно проверяя, нет ли на ней ран.
— Никто не без греха, — пожала она плечами. — Надеюсь, ты не будешь об этом распространяться. — сказала она, пнув труп.
— Если об этом знают Псы, то скрываться уж точно смысла нет.
— Это как посмотреть… — вздохнула она и отнюдь не по-героически утерла пот со лба.
Подпалин на ней, кстати, не нашлось. Волосы целы и следов копоти нет. Сомневаюсь, что она сама лично спускалась в Колодец и добывала камни, больно молодо для этого выглядит. А раз так, то… Наследственность и камни от папочки — как объяснение, почему я стою босиком и морщусь от боли, а на ней, кроме пота, ни следа.
— Пожалуйста, скажи, что ты разобралась здесь с делами и уйдешь, — тяжко вздохнул я.
— С частью дел разобралась, — указала она на мертвого Пия. — Но собираюсь задержаться здесь на какое-то время. Впрочем, для нас будет лучше, если люди подумают, что я ушла. Так что бывай… Встретимся через пару часов на крыше.
Отвернувшись, она направилась прочь с улиц. Я же, кряхтя, поковылял в здание. Горячка боя отпускала и боль наваливалась с новой силой.
Глава 10. Разговор по душам, или Как Спартанец непонятки прояснял
Васька морщилась, отдирая присохшие куски оплавленной ткани с моих ног. Я тоже морщился, испытывая нешуточную боль.
— Терпи… — приговаривала Васька.
— Я и так терплю, — отвечал я сквозь зубы.
— Да я не тебе, а себе, — огрызалась она. — Фу-у-у…. Угораздило же тебя. Долго заживать будет, даже с моей помощью.
— Переживу. Как-нибудь, — ответил я с неуверенностью.
Пострадавшие ноги — это серьезно. Мне ведь всё ещё надо бегать, тренироваться и упражняться. С ранами или без, норму никто не отменял.
— Всё, — облегченно выдохнула Васька. — Сейчас будет больно, но я подую.
— Вась, я же не маленький ребенок… Ауч!