В Австрии мы прожили до лета. Вена была промежуточным этапом между Ленинградом и Америкой. Наверное, такое расстояние можно одолеть лишь в два прыжка.
Наконец мы получили американские документы. Семь часов над океаном показались мне вечностью. Слишком мало интересного в пространстве как таковом.
Самолет был американской территорией. Бортпроводницы держались независимо.
В аэропорту имени Кеннеди нас поджидали друзья. Известный фотограф Кулаков с женой и сыном. Поздоровавшись, они сразу начали ругать Америку.
— Покупай «тойоту», старик, — говорил Кулаков, — а еще лучше — «фольксваген». Американские машины — дерьмо!..
Я спросил:
— А где Лена и Катя?
Кулаков протянул мне записку:
«Располагайтесь. Мы в Клубе здоровья. Будем около восьми. Еда в холодильнике. Лена».
Мы поехали домой, во Флашинг. Окружающий горизонтальный пейзаж напоминал изнанку Московского вокзала. Небоскребы отсутствовали.
Мать посмотрела в окно и говорит:
— Совсем пустая улица…
— Это не улица, — возразил Кулаков, — это хайвей.
— Что значит — хайвей? — спросила мать.
— Большак, — ответил я.
Лена занимала первый этаж невысокого кирпичного дома. Кулаков помог нам внести чемодан. Затем сказал:
— Отдыхайте. В Европе уже ночь. А завтра я вам позвоню…
И уехал.
Я, конечно, не ждал, что меня будет встречать делегация американских писателей. Но Лена приехать в аэропорт, я думаю, могла бы…
Мы оказались в пустой квартире. На полу в двух комнатах лежали матрасы. Повсюду была разбросана одежда.
Мать заглянула в холодильник и говорит:
— Сыр почти такой же, как у нас…
Вдруг я почувствовал безумную усталость. Лег поверх одеяла и закурил. Контуры действительности неумолимо расплывались.
Кто я и откуда? Что с нами происходит? И чем все это кончится?..
Новая жизнь казалась слишком обыденной для значительных перемен.
Еще я подумал: «Как возникает человеческая близость? Что нужно людям для ощущения родства?..»
Я проснулся рано утром. За окном покачивалась ветка. Рядом кто-то был.
Я спросил:
— Кто это?
— Лена, — ответил спокойный женский голос.
И дальше:
— Как ты растолстел! Тебе нужно бегать по утрам.
— Бежать, — говорю, — практически некуда… Я бы предпочел остаться здесь. Надеюсь, это возможно?..
— Конечно. Если ты нас любишь…
— Полковник говорит — люблю.
— Любишь — так оставайся. Мы не против…
— При чем тут любовь? — сказал я.
Затем добавил:
— Любовь — это для подростков… Тут уже не любовь, а судьба… Между прочим, где Катя?
— На циновке рядом с бабушкой…
Затем Лена сказала:
— Отвернись.
Я накрыл физиономию американской газетой.
Лена встала, надела халат и спрашивает: