— Человек я самый обыкновенный, — произнес Владимир Иванович, — хотя не скрою, работу люблю и в коллективе меня уважают…
— Где вы работаете? — Лида достала блокнот.
— В Порхове имеется филиал «Красной зари». Создаем координатные АТС. Цех большой, ведущий. По итогам второго квартала добились серьезных успехов…
— Вам не скучно?
— Не понял.
— Не скучно в провинции?
— Город наш растет, благоустраивается. Новый Дом культуры, стадион, жилые массивы… Записали?
Владимир Иванович наклонил бутылку. Лида отрицательно покачала головой. Он выпил. Подцепил ускользающий маринованный гриб.
Лида, выждав, продолжала:
— Я думаю, можно быть провинциалом в столице и столичным жителем в тундре.
— Совершенно верно.
— То есть провинция — явление духовное, а не географическое.
— Вот именно. Причем снабжение у нас хорошее: мясо, рыба, овощи…
— Гастролируют столичные творческие коллективы?
— Разумеется, вплоть до Магомаева.
Владимир Иванович снова налил.
— Вы, наверное, много читаете? — спросила Лида.
— Как же без этого. Симонова уважаю. Ананьева, военные мемуары, естественно — классику: Пушкина, Лермонтова, Толстого… Последних, как известно, было три… В молодости стихи писал…
— Это интересно.
— Дай бог памяти. Вот, например… Владимир Иванович откинулся на спинку кресла:
Каждый стремится у нас быть героем,
Дружно шагаем в строю,
Именем Сталина землю покроем,
Счастье добудем в бою…
Лида подавила разочарование.
— Трудно быть начальником цеха?
— Прямо скажу — нелегко. Тут и производственный фактор, и моральный… План, текучесть, микроклимат, отрицаловка… А главное, требовательный народ пошел. Права свои знает. Дай то, дай это… Обязанностей никаких, а прав до черта… Эх, батьки Сталина нет… Порядок был, порядок… Опоздал на минуту — под суд! А сейчас… Разболтался народ, разболтался… Сатирики, понимаешь, кругом… Эх, нету батьки…
— Значит, вы одобряете культ личности? — тихо спросила Агапова.
— Культ, культ… Культ есть и будет… Личность нужна, понимаете, личность!
Владимир Иванович разгорячился, опьянел. Теперь он жестикулировал, наваливался и размахивал вилкой.
— Жизнь я нелегкую прожил. Всякое бывало. Низко падал, высоко залетал… Я ведь, между нами, был женат…
— Почему — между нами? — удивилась Лида.
— На племяннице Якира, — шепотом добавил Владимир Иванович.
— Якира? Того самого?
— Ну. Ребенок был у нас. Мальчишка…
— И где они сейчас?
— Не знаю. Потерял из виду. В тридцать девятом году…
Владимир Иванович замолчал, ушел в себя.
Долго Лида ждала, потом, волнуясь, краснея, спросила:
— То есть как это — потерял из виду? Как можно потерять из виду свою жену? Как можно потерять из виду собственного ребенка?