– Помню! – вздохнула императрица. – Сашка тогда был неподражаем, а дядя Вилли мигом поделался паинькой.
– Вот именно, Ольга, – кивнул Одинцов, – образ воинственного засранца – для германского кайзера это только игра на публику, сценический образ для театра одного актера; на деле же все он прекрасно понимает. В прошлый раз у него была вера в гениальность плана Шлиффена, но мы с самого начала поставили дело так, что пока он будет возиться с Францией (вероятно, безуспешно), мы с сербами, болгарами и итальянцами сожрем Австро-Венгрию, оставив Германию в одиночестве. Фронт в таком случае будет проходить где-то под Мюнхеном, где у Германии ни оборонительных рубежей, ни значительных водных преград. Во времена моей молодости именно в предгорьях Альп, через Чехию, Австрию и Баварию советские генералы планировали глубокий прорыв на всю глубину построения войск НАТО. В данный момент ситуация для Германии осложнилась настолько, что Австро-Венгрия уже пала, причем часть ее людского потенциала в случае конфликта выступит на нашей стороне, и только австрийских немцев можно будет с грехом пополам призывать в германскую армию. В итоге ваш дядя Вилли понял, что попытка оспорить у России что-то сверх того, что вы ему выделили, может стоить ему короны, а немцам государства, а потому в очередной раз поделался паинькой.
– Думаю, Павел Павлович, что вы правы, – вздохнула Ольга, – но все равно, пока мы с дядей Вилли не договорились, мне было как-то не по себе. Теперь дело за армией, которая должна поставить точку в венгерской истории – штурм Будапешта, если господин Андраши заупрямится, может быть еще тем кровавым делом. Я вообще не хочу класть всю Венгрию пусту, но тамошняя магнатерия закусила удила. Сашка пишет, что дело там кровавое дальше некуда, пленных ни мадьяры, ни наши не берут, а Сегед, разбитый артиллерией и заваленный трупами ополченцев, вооруженных одними винтовками Манлихера устаревших образцов, даже на него производит удручающее впечатление. Ведь Сашка у меня все-таки воин, а не мясник. Теперь я даже не знаю, удастся снова сделать Венгрию независимым государством или придется переселять всех венгров куда-нибудь под Магадан, и взамен заселять эти земли каким-нибудь добрым и работящим народом.
– Ну зачем же сразу в Магадан и зачем всех подряд? – хмыкнул канцлер. – Венгры ничуть не менее иных прочих отзывчивы на добро и ласку, не надо только ставить над ними разных уродов. Просто до них еще не дошло, что прежняя жизнь закончилась навсегда, и возврата к старому не будет. Именно когда Александр Владимирович возьмет Будапешт (а это вопрос времени и человеческих потерь), и начнется переустройство Венгрии на новый лад.