– Последнее замечание, как Мы понимаем, касается деятельности господина Победоносцева, тако же занимавшегося подмораживанием России… – хмыкнула Ольга.
– С одной стороны, эти процессы похожи, – покачал полковник Баев, – а с другой, являются полной противоположностью. Даже несмотря на крайне неудачную деятельность вашего брата и последовавшую за этим Гражданскую войну, Россия сохранила государственную целостность, сменив только форму правления, в то время как Австро-Венгрия разлетелась вдребезги после первого же потрясения, и собрать этого монстра обратно там, у нас, в мире будущего, не представляется никакой возможности. Умерла, так умерла.
– Так что же, Игорь Михайлович, по вашему мнению, распад Австро-Венгрии неизбежен прямо сейчас, а совсем не через двадцать лет? – спросила императрица.
– На уровне народных умонастроений Лоскутное Одеяло Европы распалось уже давно, – вместо Баева ответил канцлер Одинцов. – Игорь Михайлович не зря назвал Австро-Венгерскую империю неупокоенным трупом, который внезапно вытащили из холодильника на тёплое солнышко. Теперь дело за первым вооруженным повстанческим выступлением в указанном регионе. И неважно, против кого взбунтуются повстанцы, результатом такого явления станет гражданская война всех против всех и полный хаос. Словенцев потянет к союзу с хорватами, а населенный итальянцами Южный Тироль запросится под власть Рима. Ведь в противном случае после распада эти территории окажутся в составе чуждой их народам Австрии, то есть Германской империи. Не стоит забывать и о Трансильвании. Несмотря на то, что Румыния сменила статус с суверенного королевства на вассальное России Великое княжество, румыны желают жить в одном государстве вместе с другими румынами. Но все же главным в распаде имперского единства было нежелание народных масс Австрии и Богемии принять непосредственное участие в споре своего императора с потерявшими чувство меры венгерскими магнатами, и выявить возможность такого явления заранее не имелось никакой возможности. До того, как вся эта габсбургская конструкция посыплется с шумом и грохотом, осталось немного, достаточно одного-единственного толчка.
– Особенно сложившееся положение опасно тем, – сказал полковник Баев, – что теперь может появиться множество желающих поскорее увидеть нашего доброго друга Франца Фердинанда в гробу и белых тапках, потому что его смерть переведет территории Австро-Венгрии в режим всеобщего передела всего и вся. И что хуже всего за такими стремлениями могут стоять не французские или британские политиканы, ставящие перед собой глобальные, по их мнению, цели, а местные деятели националистического толка, с вполне себе местечковыми устремлениями. И если на этот раз цареубийство удастся, вот тогда в Австро-Венгрии посыплется все и сразу, ибо из обветшавшей конструкции будет удалена последняя скрепа.