Бэнкс и Селитто не сводили глаз с Линкольна.
Опять эта пауза.
— Нет, Лон, забудь об этом. — Райм ощущал зовущее тепло стакана, стоявшего всего в паре дюймов от него. — Это невозможно.
Селитто нервно поежился, отлепляя от тела мокрую от пота рубашку:
— Как же у тебя здесь холодно, Линкольн! Послушай, ты не торопись мне отвечать. Ну что тебе стоит этим заняться, а?
— Нет, я не смогу вам помочь.
— Там еще нашли записку Кэрол Ганц. Она просила передать ее Генеральному секретарю. В общем, она там написала по поводу мирового правительства, о том, что американцев лишают свободы, и так далее. Заявила, что взрыв в Лондоне — тоже дело их рук, и предупредила, что на этом они не остановятся. Их надо отыскать, Линк.
Бэнкс почувствовал, что ему тоже надо проявить себя.
— И Генеральный секретарь, и сам мэр, — оживился Джерри, — они оба очень просили, чтобы этим расследованием занялись именно вы. Ответственный агент Перкинс тоже к ним присоединился. А если вам и этого недостаточно, то будет персональный звонок из Белого дома. Мы очень надеемся и рассчитываем на вас, детектив.
Линкольн не стал поправлять Джерри относительно его обращения «детектив».
— Лаборатория ФБР уже готова приступить к работе, — продолжал Селитто. — Ответственный по этому делу — Фред Деллрей. И он с уважением — он даже просил меня подчеркнуть это слово, — с уважением и почтением просит тебя работать в качестве судебного эксперта. А место преступления девственно-чистое. Ну, оттуда только вынесли тела погибших и раненых.
— Какое же оно после этого девственное?! — тут же взорвался Райм. — Оно уже загрязнено, и причем сильно!
— Тогда тем более мы нуждаемся в вашей помощи, — подхватил Бэнкс и, осмелев, добавил слово «сэр», чтобы смягчить гнев Линкольна.
Райм вздохнул и безнадежно посмотрел на свой стакан с соломинкой. Покой был так близок. Как и боль. Два бесконечных понятия, навсегда слившиеся для него воедино.
Он закрыл глаза, и в комнате стало совсем тихо.
— Будь эта женщина одна, сама по себе, может, все было бы просто, — попытался оправдаться Селитто. — Но с ней девочка, дочка. Ты понимаешь, что это означает: уйти в подполье с ребенком? Представляешь себе жизнь этой крошки?
«Ну ничего, Лон, — подумал Райм. — Это я тебе тоже когда-нибудь припомню».
Линкольн опустил голову на подушку, полежал так несколько секунд, а потом резко раскрыл глаза.
— У меня будут условия, — бодро произнес он.
— Выкладывай, Линк.
— Ну, прежде всего, — начал Райм, — я не работаю в одиночку.
И он многозначительно посмотрел на Амелию Сакс.
Она немного поколебалась, затем улыбнулась, встала и забрала у него стакан. Твердым шагом подошла к окну и выплеснула отравленную жидкость в горячий августовский воздух. А всего в нескольких футах от ее руки сокол-сапсан недовольно взглянул на девушку, вопросительно склонив набок серую голову, а потом вновь повернулся к своему пушистому птенцу и принялся кормить голодного детеныша.