«Пожалуйста… Забери меня…»
На миг ей показалось, что Ксеон где-то рядом, и что вот-вот он разрежет веревки, подхватит ее на руки.
«Он не вернется. Ты ему не нужна больше».
Это, похоже, и была ее личная правда, от которой кровоточила душа.
По щекам покатились слезы.
Как же больно, когда предает человек, которого… Впрочем, он ведь не обещал тебе ничего, маленькая помойная крыса? Так с чего ты взяла, что он что-то чувствует к тебе? На взгляды купилась? Ха! Да ты, Дани, просто ничтожество!
И она расплакалась в полный голос.
Все, что довелось пережить на улице, а потом в замке Энц — все оказалось сущими пустяками по сравнению с болью, которую подарил принц Ксеон.
— Плачешь?
Низкий, чуть хрипловатый голос.
Дани сразу его узнала, своего главного палача.
Осторожно глянула перед собой, сквозь спутанные волосы.
Черная мужская фигура остановилась у противоположной стены, прислонившись спиной к стене.
— Поплакать иногда полезно, — с издевкой заметил инквизитор, — облегчает душу перед тем, как ее примет Всеблагий отец наш.
Дани промолчала. Шмыгнула носом.
Она исподлобья наблюдала за тем, как мастер Аламар прошелся по помещению. Кажется, он слегка приволакивал ногу.
— Почему ты освободила принца? — спросил он, и голос прозвучал на удивление равнодушно.
— Он умирал, — выдохнула Дани, — ошейник… его душил…
— А ты, значит, такая добрая, что решила облегчить страдания человеку, посягнувшему на жизнь своего монаршего отца?
— Принц хороший человек, — она невольно всхлипнула. Боль в запястьях становилась невыносимой.
— Вне всякого сомнения, — черная тень медленно приближалась.
«Если он прикоснется ко мне, я умру», — решила Дани.
— И именно поэтому ты решила, что этого хорошего человека нужно избавить от страданий, — констатировал Аламар, — но отчего же ты теперь здесь, а твой прекрасный принц — неведомо где? Если он такой хороший, почему оставил тебя на растерзание инквизиции?
— Я… — и она поникла.
— Мда. Просто неразрешимый вопрос для твоего примитивного умишка. Кстати, зовут тебя как?
— Дани.
Ей казалось, что ее шепот неразличим в тишине, однако же Аламар обладал превосходным слухом.
— Дани, — повторил он, словно пробуя имя на вкус.
Подошел почти вплотную, и она ощутила холодное прикосновение металла к лицу. Чудовище провело по щеке металлическими пальцами, спустилось к шее, очертило пылающий болью ошейник. Осторожно, играючи, почти нежно.
— Хочешь, я расскажу тебе, за что этот хороший человек был отправлен в замок Энц? — очень тихо поинтересовался Аламар.
— Вы все равно не скажете правды… о нем…
— Ну, конечно. Он наверняка тебе рассказывал о том, как пострадал из-за своего дара менталиста, как его держали взаперти, и как он решил вырваться на свободу. Отчасти это правда, Дани. Но… разве он не рассказывал тебе о том, как устроил бунт механоидов, нашей непобедимой армии, и как толпа механических монстров хлынула в жилые кварталы, чтобы убивать? Разве он не рассказывал тебе, что все это было его рук делом? Исключительно, чтобы опробовать свои возможности…