– Мне плохо. Кажется, я умираю. Может быть, у меня колики в мочевом пузыре?
– Мама, в мочевом пузыре бывают камни. А твои колики – это обычный метеоризм, – говорила Леночка чуть не плача.
Правда, были в Ленечкином парниковом детстве и светлые моменты, но возникли они к тому моменту, когда ему исполнилось уже лет десять и он начал проявлять характер, а иногда и в открытую бунтовать. Таким стало появление в их дворе странного вида старухи, которую тут же прозвали Людоедкой. Никто не интересовался, откуда она взялась и давно ли, была ли у нее когда-нибудь семья и чем она зарабатывала на жизнь. Естественно, в связи с многочисленными загадками таинственная фигура ее обрастала мрачными дворовыми легендами. Одна из них гласила, что старуха созывает детей в свою заваленную хламом и ведьминским снаряжением комнату, чтобы там производить с ними странные ритуалы. Своим вызывающим видом она лишь добавляла перца в клокочущий бульон соседских сплетен и пересудов: огромная, две Мусечки в высоту и три Леночки в ширину, с черными торчащими волосами, в нелепых ярких нарядах, с дребезжащими браслетами из поддельного, разумеется, золота на руках и с густо подведенными бровями она производила впечатление загадочное и немного пугающее. Но дети любили ее, тянулись к ней, как маленькие послушные винтики притягиваются к мощному магниту. Несмотря на запреты взрослых, на запугивания и обещания суровой кары, они шли к ней, в ее ведьминское логово, где проводили долгие часы – сохраняя полную секретность, естественно. И Ленечка тоже тянулся к этой загадочной личности и шел на самые смелые и опасные ухищрения, чтобы попасть к ней.
Наконец в один прекрасный весенний день, когда снег давно растаял, доверчивые крохотные почки потихоньку окрепли и выпустили первую нежную листву, а солнце еще не начало припекать так свирепо, как в летние месяцы, случилось то, к чему так долго и тщательно готовилась малышня под руководством Людоедки: отчетный концерт.
Ради этого пришлось рассказать о долгих часах, проведенных в доме сумасшедшей старухи, за что многие юные артисты получили нагоняй, а некоторые даже были больно биты. Но в назначенный день родители вынесли во двор стулья, под руководством Людоедки была сооружена сцена, сшиты кулисы и сценические костюмы. Сама руководительница выступала в качестве аккомпаниатора – лихо играла на аккордеоне, успевая при этом отбивать ногой такт, улыбаться, демонстрируя железные коронки на зубах, отдавать указания артистам и подмигивать обалдевшей публике.
Были показаны номера разной степени бездарности, но в конце, на десерт, выступал Ленечка. В цветастой широкой юбке, с нелепым кудрявым париком на голове, с накладными сиськами и чешуей из фальшивого золота на шее он выглядел настолько неожиданно и странно, что поначалу его не узнали даже бабушка с мамой. Но когда под скрипучий разлив аккордеона Ленечка пустился в пляс, зрители разинули рты. Людоедка улыбалась, раскачивая патлатой головой и отбивая такт, мама с бабушкой артиста ошалело глядели на его ладную, ловко слепленную фигурку, на его легкие, плавные движения, его природное, совершенное не выученное владение своим телом, на полное отсутствие в его глазах стеснения или страха, и постепенно наливались гордостью за этого маленького мужчину, который талантом и артистизмом затмил всех в их интернациональном среднеазиатском дворе. Наконец раздался последний аккорд, артист замер в поклоне, и публика взревела от восторга. Это был первый настоящий успех. Никогда больше Леонид не испытывал этого будоражащего, возбуждающего триумфа, чем в тот момент, когда взгляды всех обитателей их маленького грязного двора были с восхищением обращены на него. Он украдкой взглянул на родительниц – те плакали от умиления, совершенно не понимая, в какой момент их маленький, хилый, вечно болезненный мальчик превратился в такого крепкого и поджарого красавца. Всхлипывала даже старая Людоедка. Эх, женщины! Ничего вы не понимаете в мужских достижениях. Был бы отец, он бы пожал руку – в знак уважения. А эти только рыдать умеют. Но все же он был счастлив. Эта была победа.