- У нас есть другие формы наказания, - обнадеживающе заметил Гринвуд:
- С полчаса, - продолжал Ольсен, - я бродил по парижским улочкам, не зная, что предпринять. Не возвращаться же назад ни с чем! Я бы, пожалуй, предпочел все-таки камеру пыток в той же Бастилии, чем презрительную мину, которую скорчил бы Кирога, прослышав о моем фиаско.
Кирога ухмыльнулся.
- Итак, у меня созрело решение явиться к парижскому бальи и признаться в заговоре против священной особы Генриха IV, короля всех французов. Но...
- Не дурите, Ольсен, - вмешался с досадой Малинин, - в конце концов вы уже должны были натешить свое тщеславие.
- От вас, маэстро психологии, я не ожидал такого скудоумия, огрызнулся Ольсен. - Повторяю, решив идти с повинной...
- Послушайте, Ивар, если вам охота фиглярничать, то занимайтесь этим в одиночку! - в сердцах заявил Лефер. Он встал с места, и все другие собрались последовать его примеру.
- Постойте! - закричал Ольсен. - Я ведь не шучу.
- Вы что, всерьез хотите нас уверить... - начал Малинин, но Ольсен перебил его:
- Вот именно, поймите, у меня не оставалось иного способа раздобыть какие-то сведения по поводу происшествия, вернее, его непостижимого отсутствия. Разумеется, я не собирался оставлять свою голову на Гревской площади и был убежден, что мне удастся, перехитрив тамошнюю публику, добраться до своего хронолета, припрятанного в лесочке у монастыря бенедиктинцев. Риск, безусловно, был, и немалый, у меня в памяти были живы все ваши предписания, Гринвуд. Но я счел, что неизмеримое превосходство в технических знаниях, не говоря уж о владении самыми современными методами гипноза, дает мне известное преимущество перед людьми XVII века.
- Положим, Монтень... - начал было Лефер, но Ольсен не дал ему договорить:
- При чем тут Монтень, речь ведь идет не о светилах разума, а о напичканных предрассудками невежественных солдафонах средневековья с их куриными мозгами. Впрочем, и Монтень, оставаясь, как всякий гений, эталоном мудрости на все времена, выглядел бы темным дикарем по сравнению с нашими детишками, которые получают в готовом для потребления виде всю сумму информации, накопленной человечеством. Короче, риск риском, но в тот момент меня ничто не могло бы остановить.
Все перевели дух, и даже скептик Кирога взглянул на своего бедового товарища с долей восхищения.
Ольсен улыбнулся.
- Однако мне пришла в голову мысль, что, прежде чем всходить на Голгофу, стоит расспросить какого-нибудь местного жителя. Побродив по городу, я присмотрелся к пожилому, толстенькому, прилично одетому человеку с добродушной, улыбчивой физиономией. Он степенно прохаживался у небольшой лавчонки, в окнах которой были выставлены для обозрения банки и склянки всевозможных размеров с этикетками на латыни. Словом, он смахивал на служителя Эскулапа, ожидающего клиентов.