— Мне нужно подумать, Дмитрий Валерьевич.
— Да что тут думать? — изумился Песцов. — Даём взаимную клятву и оба оказываемся в выигрыше. Елизавета Дмитриевна…
Он так умильно посмотрел, что сразу подумалось о хвосте: был бы — непременно бы уже вовсю вилял, выпрашивая то, что ему нужно. Но это нужно ему, не мне. А что нужно мне, я так до сих пор и не разобралась.
— Дмитрий Валерьевич, я слишком устала за сегодня, чтобы принимать столь важное решение, — твёрдо ответила я. — Давайте отложим разговор на утро. До утра я никуда не денусь, а в случае моего отказа вы непременно успеете сообщить Рысьиным и разбогатеть на десять тысяч. Правда, не факт, что они не решат, что вы намеренно меня увезли, чтобы лишить выбора. Недаром Волков так переживал. Насколько я успела заметить, он сначала действует, а потом думает, правильно ли сделал.
Вот так-то, Дмитрий Валерьевич, угрожать можно не только мне, но и вам. И Рысьиными, и Волковыми.
— Вы знаете, Елизавета Дмитриевна, — очень грустно сказал Песцов, — если это гастроли провалятся, мне и Волков будет нестрашен.
— Вам они настолько важны? — удивилась я.
— Разумеется. Это же серьёзный урон репутации. Кто захочет в дальнейшем иметь со мной дело? И это не говоря ещё об огромнейшей неустойке за срыв по моей вине, — он вздохнул. — Большинство договоров были прямо-таки кабальные. Елизавета Дмитриевна, пожалуйста, войдите в моё положение, — столь просительно протянул он, словно не он не так давно пытался меня шантажировать. — Вся моя жизнь зависит от вашего согласия.
— И всё же, Дмитрий Валерьевич, я отвечу завтра. Мне нужно всё обдумать.
— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Но завтра я приду за ответом рано утром. Очень рано. И если вам кажется, что не сдержу угрозы, то зря. Терять мне действительно нечего, а так хоть приобрету десять тысяч.
Песцовские угрозы показались нестрашными, потому что чай с коньяком наконец меня согрел и захотелось спать. Не просто захотелось, а так, что все мысли были лишь о том, как добраться до кровати и уснуть, оставив все проблемы в этом дне. Мало ли что случится до завтра? Вдруг оскорблённый Волков проберётся сюда и сведёт счёты с Соболевым и Песцовым? Тогда моё согласие уже никому не потребуется.
Поэтому я лишь улыбнулась на прощание Песцову и развеяла плетение против подслушивания. Щупы соболевских артефактов, беспорядочно тыкавшиеся в мой купол, остались без опоры и рванулись вперёд, упёршись уже в меня. Ненадолго, почти сразу они исчезли, что лучше всего доказывало: без присмотра меня не оставили. Я выпила ещё чашку горячего чая, в этот раз без коньяка, который предусмотрительно унёс с собой Песцов, и с чистой совестью отправилась спать, не желая ни о чём думать и ничего решать.