— Мисс Мэннинг, просыпайтесь, у меня хорошие новости. Да просыпайтесь же!
Я разгладила помятое за ночь платье магией, порадовалась, что на мне чужая иллюзия, а значит, никто не увидит моей невыспавшейся физиономии, и рывком распахнула дверь, за которой Песцов чуть не прыгал от переполнявших его эмоций. В руках у него была запрошенная мной пачка газет, статья в одной из которых и вызвала столь бурное проявление песцовских чувств. Я впустила компаньона в номер, закрыла дверь, поставила полог и спросила чуть хриплым после сна голосом:
— Что случилось, Дмитрий Валерьевич?
— Волкова задержали. Причём обвинение такое, что не отвертится.
— И в чём его обвиняют?
— Он украл у Соболева домового. Представляете, какой мерзавец? Это ему так не спустят, до Совета уже наверняка дошло.
До меня тоже дошло, что, кажется, я совершила какое-то подсудное дело…
— И что ему грозит? — спросила я, лишь в самый последний момент спохватившись заменить «мне» на «ему».
— Что-то вы слишком близко судьбу Волкова к сердцу принимаете, Елизавета Дмитриевна, — проницательно заметил Песцов.
— Естественно. Мы рассчитывали, что он приедет меня преследовать, и я смогу исчезнуть. А теперь…
— А теперь вы сможете провести ещё множество выступлений, — воодушевлённо сказал Песцов. — Ох мы с вами и развернёмся, Елизавета Дмитриевна.
Его неприкрытая радость наверняка проистекала из надежд, что это проклятое турне удастся провести до конца и без потерь для песцовской деловой репутации. И он почему-то совершенно не принимал в расчёт, что с каждым выступлением вероятность разоблачения становилась всё выше и выше.
— Не смогу, артефакт рассыпается, — напомнила я. — Кстати, почему это происходит?
— Вы не владелица, — скривился Песцов, которого опустили с небес на землю самым травмирующим способом. — И ваша магия конфликтует с магией артефакта. Это я предполагаю, Елизавета Дмитриевна. Как вы понимаете, я обладаю чисто теоретическими знаниями, раньше не сталкивался.
— С чего бы мне это понимать, Дмитрий Валерьевич? — решила я повредничать. — Вы с таким знанием дела взялись устраивать мои концерты, что я решила: для вас это самое обыденное явление.
Песцов укоризненно склонил голову.
— Елизавета Дмитриевна, я честно веду дела.
— Неужели? — протянула я и покачала артефактом перед наглым песцовским носом.
— Это вынужденная мера, — твёрдо ответил он. — Если бы не сложные обстоятельства, я никогда бы не пошёл на такой шаг, как постоянное использование артефакта. Разовое — это совсем другое дело. Вы же понимаете, что случайности неизбежны, а зрители страдать не должны?