— Не испытываю склонность к убийствам, — сухо ответила я.
— Но они куда лучше оплачиваются.
— Деньги— не главное в жизни.
Ли Си Цын открыл глаза и неожиданно басовито не то хохотнул, не то хрюкнул. Посмотрела я на него с осуждением: такое поведение больше подходило Свиньиным-Морским, чем солидному песцовскому родственнику.
— В конце концов, это всегда можно совместить, — непонятно резюмировал он, скорее, для себя, чем для меня. — Ладно, Елизавета Дмитриевна, идите. Я буду думать.
— О чём?
— О том, что с вами делать.
Понятней от этого не стало, да и спокойней тоже, но из кабинета я всё-таки вылетела, размышляя, не удастся ли незаметно выбросить останки подушки, если их ещё не обнаружили и не пострадают ли от этого слуги, один из которых возник у двери и почтительно проводил меня до той комнаты, в которую меня поселили.
Остатки наволочки, которые я вытащила из-под кровати, оказались слишком разодранными, чтобы в них было можно сложить хотя бы часть пуха, поэтому я засунула их назад и заметалась по комнате, борясь с желанием посоветоваться с Мефодием Всеславовичем. Загадочное «Буду думать о том, что с вами делать» не давало покоя. Если возможны варианты, то достаточно сущей ерунды, чтобы склонить весы в сторону самого для меня худшего. Вдруг как раз сейчас Ли Си Цын испытывает серьёзные финансовые проблемы и десять рысьинских тысяч их решат хотя бы частично? Не зря же он так отреагировал на мои слова о деньгах?
Я прикрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться на магических плетениях, пронизывающих весь дом. К сожалению, я даже почти их не видела, следовательно, ни изучить, ни обезвредить не могла. От самого знания, что они есть, не было ни малейшей пользы, одни огорчения. Даже брось я здесь всё и попытайся улизнуть рысью с одной шкатулкой в зубах, не факт, что смогу прорваться. Просто прорваться. О том, чтобы сделать это незаметно, и речи не шло.
От неприятных размышлений меня отвлёк осторожный стук в дверь. В этот раз я пошла открывать сразу, поскольку лисицынская прислуга упорно притворялась не знающей русского языка, а может, и была таковой. Но за дверью оказался Песцов, причём уже в верхней одежде и с саквояжем.
— Елизавета Дмитриевна, нам нужно бежать, — зашептал он. — Если дядя сообщит моей матери о сложившейся ситуации, она сюда примчится, и последствия не предскажу даже я.
— И как мы с вами убежим? — скептически спросила я.
— Вы же маг.
— С охранными плетениями я не справлюсь.
— И не надо. У дядюшки есть стационарный телепорт. Используется редко, так как, по дядиным словам, это устройство жрёт прорву энергии, но активировать вы его сможете.