Абдульхади с дочкой вели себя смирно. Кеннет, рассевшийся за столом напротив входа, определённо нагнал на них страху. Неудивительно. Удивило Игги другое: то, как хозяин дома и девушка отреагировали на появление Мансура. Солдат ожидал если не истовой мольбы о помощи, то хотя бы выражения явного облегчения.
Однако Мансур напугал обоих сильнее, чем солдаты Ржавого Отряда.
Да и мураддины повели себя странно. Мансур по-хозяйски расположился возле Абдульхади, который попытался отодвинуться. Воины визиря обступили стол. Лишь одного Кеннет остановил понятным любому жестом: мол, не приближайся.
Не сказать, будто Игги до сих пор жалел о незнании мураддинского языка. Но вот теперь ему очень хотелось бы понять разговор. Хоть то и не столько разговор, сколько монолог Мансура: говорил он долго. Даже без перевода стало ясно — это далеко не дружеская беседа. Уж больно ядовито звучал голос Мансура, уж слишком побледнело лицо Абдульхади — и прежде не радостное.
— Карл, чего они говорят?..
— А внизу слабо было меня послушать?
Знатный воин наполнил чашу вином, но выпил совсем немного. Потом кивнул своему человеку за спиной Абдульхади. Хозяин дома как раз порывался встать, но только вцепился в подлокотники: почувствовал кривой кинжал у шеи.
Мансур выпил ещё, затем широким жестом обвёл наёмников и что-то сказал Карлу. Улыбался он недобро. Подручные аристократа и прежде держали руки на оружии, но теперь по-настоящему напряглись.
— Карл, что за хрень? Чегось он сказал?
— Да, объясни уже.
— Чего объяснять? Ни хера не слушали меня раньше… Не друг ему этот Абдуль-дудуль. Старуха обосралась из-за Мансура больше, чем когда мы пришли: вот и голосила.
— Дружище, я не тупой. — Кеннет лицом изображал беззаботность, пользуясь языковым барьером. — Хренли ему надо сейчас?
— Говорит, чтобы мы проваливали. Мол, дело касается только его и дудуля этого. А нам тут ловить нечего. Говорит: добро внизу берите, а остальное вас не касается, во.
— Передай обезьяне, что так не пойдёт. Я в этом доме по праву, в отличие от него: никуда не уйду. И вообще. Чего он с дураком этим собрался делать? А ну как Бенедикт потом нас спросит? Или сам капитан?..
Как ни странно, Кеннет высказался вполне логично. Сослуживцы с ним молчаливо согласились: никто с места не сдвинулся.
Сросшиеся брови Мансура угрожающе изогнулись. Мураддин повторил требование, глядя Кеннету в лицо. Перевод уж точно не требовался: холодный гнев ощущался и так. Ну-ну… пуганого аристократ пугал, конечно.
— Хрен. На этот спектакль у меня билет в лучшую ложу. Карл, переведи.