Поначалу никаких ощущений не случилось, но так бывало всегда. Капитан докурил оставшееся.
— Не знаю, как тебе, а мне уже получше.
Это было заметно. Ирма помогла Шеймусу осторожно лечь на спину, а сама села рядом.
— Ты ведь убил сына бея в поединке, да?..
— Я убил сегодня кучу народа. В том числе и глупого мальчишку, которому это было ни к чему.
— Всё равно. Поединки — это красиво. И выходит, многие остались живы благодаря тебе. Жаль, я не видела.
Ирма, конечно, слукавила. Уж о чём она никогда в жизни не жалела — так это если не доводилось увидеть бой.
— Ничего красивого не было: как клопа раздавил. Хорошо, что ты не видела.
Она положила ладони на грудь Шеймуса. Медленно повела одну к плечу здоровой руки, а другую — широкими кругами. Женщина чувствовала, как совсем не похожее на хмель опьянение медленно накрывает и её. Расслабление в теле и голове сочеталось с усилением чувств. Запах благовоний стал насыщеннее, а столь любимое ею ощущение твёрдых мышц под ладонями — острее.
Это в одежде Шеймус казался болезненно худым. На деле в нём просто не было ни капли жира, вообще ничего мягкого — словно кости обмотали канатами. Россыпь разноцветных точек и пятен покрывала не только лицо: практически всё тело. Почти не похожее на плоть, если потрогать.
Всё верно, ведь так Шеймус и говорил: под ржавчиной всегда железо.
— Даже про некрасивые поединки пишут песни. Менестрели — те ещё наглые льстецы.
— Ну! Про меня разве только наши солдаты напишут. И споют они же… Менестрели любят рыцарей да лордов, сама знаешь. Наёмников никто не любит.
Ирма остановилась, услышав это, а затем легла рядом.
— Это неправда. Я люблю тебя.
Капитан, лениво играя пальцами с её волосами, ответил обыкновенно:
— Я знаю.
Ничего другого Ирма услышать не ожидала.
Иной раз её это расстраивало, но не теперь. Нынче действие бханга полностью лишало волнений о чём угодно: курящие эти листья способны только любить мир вокруг. Обилие работы не позволяло отрастить красивые длинные ногти, но маленькие коготки были достаточны для того, чтобы вдавить их в кожу на груди капитана и с усилием протащить.
Ирма вдруг вспомнила слова Ангуса — и всё-таки решилась спросить.
— А ту женщину ты тоже убил?..
— Да, убил.
Судя по голосу, и Шеймус уже видел всё вокруг в прекрасных красках.
— Не хотел, но так уж вышло. Было нужно: для неё самой это оказалось лучше. А мальчишку всё равно не уберегла… Но тут уж не я виноват.
— Значит, ты всё сделал правильно. — Ирме сделалось обидно за капитана, решение которого не оценил даже ближайший соратник. — Какая тут может быть вина? Горе побеждённым.