– На-аши дома! – сообщил григио, указывая на деревья. – На-аша жизнь… На-аши заводы и на-аши источники пищи. Эти деревья – всё, что у нас оста-алось.
Он сказал это так, что Пелла и Дан даже оторвали взгляды от зрелища, открывшегося перед ними. И, запрокинув головы вверх, невольно уставились на высоченного аборигена.
А он просто смотрел вдаль и молчал. И из его глаз катились прозрачные слёзы, которые напоминали настоящую воду гораздо больше, чем жидкость во внутреннем море Марчелики.
Дан Старган и Пелла Флинт, центр Марчелики 9 августа 1936 года М.Х.
Дану было жутко интересно, можно ли спрыгнуть с площадки во время полёта. Азарт исследователя заставлял его делать странные вещи: вытягивать руки в стороны, пытаться дотронуться до ствола или до ветки дерева, мимо которого они летели… И вскоре молодой касадор убедился, что их окружает какое-то невидимое поле, которое не позволяет транспортируемому идиоту проявить себя во всей красе.
Круглая платформа стала замедляться где-то на высоте полутора сотен метров над землёй, всё больше сближаясь с тем самым, ближайшим к ней деревом. Когда уже можно было рассмотреть каждую неровность на его стволе, площадка замерла окончательно. А рядом с ней открылся широкий проход.
Вообще, здешние двери очень удивили Дана. Человечество привыкло использовать технологические костыли, старательно копируя природные механизмы. Ну а существа, жившие на берегах внутреннего моря Марчелики, напрямую прибегали к природным возможностям – хотя один Бог знает, чего им стоило заставить дерево «раскрывать» проход в стволе.
Выглядело это и вправду удивительно. Древесина уплотнилась по краям входа – а в центре разошлась, позволив людям, сошедшим с серого круга, войти внутрь огромного растения.
Первым отправился их провожатый-григио. Условного ровного пола в проходе было чуть больше полуметра в ширину. Поэтому идти можно было исключительно друг за другом. Дан пропустил Пеллу вперёд и двинулся следом, периодически оглядываясь на светлый проём входа. Впрочем, стоило им отойти от него шагов на пять, как стены начали со скрипом смыкаться.
Конечно, исследовательский азарт требовал проверить, что будет, если Дан всё-таки задержится. По всей вероятности, пока он не уйдёт, огромное дерево будет удерживать проход открытым. Но что будет, если эксперимент Дана пройдёт неудачно? Как бы касадора ни мучило любопытство, но инстинкт самосохранения был сильнее, требуя от тела, которым руководит эта буйная исследовательская голова, без остановки шагать за проводником…
Что больше всего удивляло – так это то, что в древесном коридоре было светло. Свет исходил прямо от стен, и только приглядевшись, можно было заметить, что его излучают отдельные участки древесины.