Но это пока. Потом, когда они вернутся в крепость, Олесе придется принять новые условия. А иначе он будет вынужден запереть ее в покоях и не выпускать оттуда до тех пор, пока Олеся не поймет, как себя вести.
Мысль о ней, скованной цепями и дожидающейся его лежа на кровати, снова странным образом возбудила. Наверное, кровь предков в нем все еще сильна. Как иначе объяснить жажду спрятать свое сокровище, чтобы самому втайне ото всех им любоваться.
– Весь дом в твоем распоряжении.
* * *
Как-то легко он согласился… Олеся бросила быстрый взгляд на Габора. Она видела, что он недоволен ее желанием выяснить правду о предательстве Бражены. Его глаза светились в темноте бледно-серебристым светом, производя жутковатое впечатление.
Олесе стало страшно. Она впервые видела Габора хищником, практически демоном, способным на все. Но вчера и позавчера он был точно таким же. Только в нем было чуточку меньше демонической крови.
Он до сих пор не набросился на нее, не убил и не отдал Крампусу – значит, он может справляться с воздействием крови.
А еще он рассказал ей то, что скрывал ото всех. Даже его мать не знала правды, не говоря уж о брате и сестре. Значит, он не опасен…
Наверное, не опасен. Олеся снова украдкой взглянула на Габора. Он следил за ней как хитрый сытый кот за обнаглевшей мышью, которая почувствовала себя в достаточной безопасности и решила покуситься на аппетитный кусочек сыра. Сейчас кот просто наблюдает. Потом решит поиграть. Пока не почувствует голод, он будет забавляться с ней, а потом… глупой мышке придется расплачиваться.
Олеся не сдержала нервного смешка. Габор заметил.
Он устроился на прежнем месте и принялся чистить оружие какой-то тряпицей.
– Что тебя развеселило?
Олеся покачала головой. Не самое подходящее время и место для смеха.
– А где… где тело Бражены?
Габор пожал плечами:
– Они могли его растерзать. Или бросить в лесу.
Уже знакомое ощущение озноба сотрясло от макушки до пяток.
– Это ужасно. Как ее теперь похоронить?
Габор ответил странным взглядом и кивнул головой в сторону полыхающей печи:
– Для такой, как она, сожжения достаточно.
Олеся поразилась его холодности. Наверное, демонического в нем гораздо больше, чем она решила. Но кто сказал, что эта холодность от демонов? Наоборот, выпив крови, он проявлял больше чувств и эмоций, чем до этого. Возможно, человек в нем был холоднее демона.
Олеся отвернулась и потянулась к книгам, небрежно сваленным в углу. Похоже, их давно не открывали – паук успел сплести добротное полотно паутины. Пушистые липкие клочья свисали с обложек и корешков.