— Петров! В Чебаркуль отправлю! — Слышался звонкий голос Тарасова. — Тысяча людей на тебя, б…ь, смотрят, куда даешь? Харламов в Калинин захотел? Где твой дриблинг, мать твою?
Конечно, всё это было смешно, но и мы, изматываясь в этих бесконечных клещах и зацепах, тоже не могли нормально разыграть непослушную шайбу в атаке.
— Ничего, сейчас полегчает, — упал на скамейку запасных мокрый от пота Коля Свистухин.
— А если принять «пирамидона», то полегчает ещё раньше, — брякнул капитан команды Мишин, выходя на лёд со своими партнёрами.
— Да, Николай, не хочешь играть, не мучай клюшку, — добавил я, и вся команда дружно заржала.
— Ха-ха! — По театральному отреагировал на колкость Свистухин, и обиженно засопел.
Не знаю почему, но именно после того как народ весело погоготал, у нас всё на льду стало получаться. Сначала счёт 1: 3, сделал Фролов, разыграв кроткую комбинацию с Мишиным. «Второй асист у капитана», — отметил я автоматически. Затем и мы доказали, что не зря отрабатывали ловушку Жака Лемера стыренную из недалекого будущего.
Правда для начала, устав бегать за шустрыми армейцами Викуловым, Фирсовым и Харламовым, я первым делом в центре площадки при получении шайбы принял на корпус Толю Фирсова. Отлетел, надо сказать, Анатолий далеко, почти что в отпуск на черноморское побережье. Затем впечатал в борт Володю Викулова. Бил предельно аккуратно, чтобы борт не повредился и чтобы хороший человек морально и физически не сломался.
А уже когда я завладел шайбой, и стадион от пары приёмов из арсенала жёсткого канадского хоккея онемел, вторым делом бросил в прорыв Ковина и Скворцова. И пионеры, которые всегда готовы, показательно развели Третьяка на четвёртую пропущенную шайбу. Ковин отдал, а Скворец забил.
Кое-где на трибунах послышались жидкие человеческие аплодисменты, табло высветило убийственный для легендарного ЦСКА счёт: 1: 4. А я поехал поздравить своих молодых партнёров. И вдруг каким-то третьим чутьём заметил, как в мою спину летит клюшка, которую сжимает в руках перегнувшийся через борт Анатолий Тарасов, распоясавшаяся легенда отечественного тренерского цеха. Я резко развернулся, а спортивный инвентарь, выскользнув из рук тренера ЦСКА, полетел, кувыркаясь по льду прямо под ноги главного судьи.
— Анатолий Владимирович, такой хоккей нам не нужен, — еле сдерживая смех, сказал я.
— Бурлак! Сука! Ты у меня допросишься! — Выкрикнул Тарасов.
— Вам две минуты за неспортивное поведение, Анатолий Владимирович, — к месту конфликта подъехал главный судья.
— Мне? — Взревел армейский рулевой. — Это мне две минуты? Тут хоккеистов на льду убивают! Куда, б…ь, смотришь?!