Тафгай. Книга 2 (Порошин) - страница 96

«Несознательность проявляешь, непорядок!» — поддакнул Снегирёвой голос в моей голове.

— Извини, не выспался, — я выдавил из себя жалкую улыбку. — Знаешь что, давай я лучше на музыкальное сопровождение посмотрю. Я в фигурном катании не понимаю, зато в музыке, которая точно должна звучать на хоккее разбираюсь. В этом деле у меня опыта — во! — Я провёл ладонью над своей головой.

— Музыканты? — Вспомнила Яна. — Так вон они там, за правыми воротами аппаратуру подключают. С музыкой тебе ещё больше понравится, — улыбнулась девушка.

«Музыка нас связала, тайною нашей стала», — пробурчал я себе под нос и пошёл смотреть на заводское ВАИ «Высокое напряжение», которое почему-то опоздало на ответственную репетицию. Хотя если учитывать, что в ансамбле играют Толя и Коля я бы разгильдяйству не удивлялся.

За правыми хоккейными воротами во дворце спорта «Торпедо», как и за левыми, имелось небольшое пространство, которое от попадания шайбы защищала натянутая металлическая сетка. Вот на этом вытянутом вдоль лицевого борта участке и поставили свои инструменты парни из заводской самодеятельности. Ещё на подходе я обратил внимание на то, что причёски знакомых мне ребят претерпели некоторые изменение. Во-первых, они стали короче, во-вторых сами волосы — чище. Единственное что осталось при них — это брюки клёш и клоунские цветастые рубашки, но вряд ли это ненадолго.

«Взялась за них Снегирёва основательно», — хмыкнул я про себя и поприветствовал ансамбль:

— Добрый день, добры молодцы, почему опаздываем?

— Привет Иван, — промямлил Толя, в то время как Николай смело спрятался за спину своего товарища.

— Здрасте, — поздоровались ещё двое незнакомых мне музыкантов.

— Нус, что будем петь? — Я огляделся в поисках кого-нибудь стула и, не найдя ничего, просто прислонился к хоккейному борту с обратной стороны.

— Мой адрес Советский союз, — ответил непривычным тонким голосом парень за синтезатором.

— А ты кто? — Спросил я паренька, который весил, наверное, килограммов сорок вместе с ботинками и подтяжками.

— Я, Савелий, пианист, играю на клавишах.

— Ты? — Я глянул на барабанщика.

— Захар, стучу на ударных.

— Когда в коллективе свой стукач, это бодрит и мобилизует, — прокашлялся я. — Толя, чё на гитаре струн мало? Где ещё две? Уже свистнули?

— Это бас, — Толик пробежался пальцами по четырём толстым струнам.

— Вылазь давай, вижу же, белый Бим рваное ухо, — усмехнулся я, разглядывая виноватое лицо Коляна. — Ну вот, ухо-то оказывается целое. Что ж ты орал как резанный, якобы я тебе его членоповредил, всю общагу перепугал. Нравится теперь уже песня? Не слышу?