Выслушав безликих, уже в их компании отправляемся прямиком к Малериону.
— Что ты такая веселая? — кошусь на сестру.
— Просто весело. Давно мы с тобой никуда не выбирались. А если говорить точнее — с тех пор вообще ни разу никуда не выбирались.
— Это да.
— Аид, что ты хочешь сделать с Малерионом?
— Его вытащить, другим пояснить их неправоту. А что?
— Может разыграем спектакль?
— М? — поворачиваюсь к сестре.
— Его воспринимают как отступника, заключившего сделку со злом, или вроде того. Так давай этим злом и предстанем! Пафосно появимся, толкнем речь, покажем силу, кто не впечатлится получит между глаз. И нам весело, и принц будет в безопасности, и священнослужители успокоятся… либо если не успокоятся, покинут эти земли, иначе их тут просто загнобят. В дальнейшем, нам же будет легче вести здесь дела. М?
— Пикси на тебя определенно плохо влияют.
— Ная с Маей на меня хорошо влияют, в остальном беру пример с любимого братишки, — на последнем слове, голос стал особенно ласковым.
— Хех. А ты знаешь какую речь толкнуть?
— Да.
— Ну валяй. Я подыграю.
Добравшись до площади, куда люди сносили хворост для костра, мы увидели закованного в кандалы, Малериана. Пусть и побитый, молодой правитель держался с гордо выпрямленной спиной и уверенным взглядом. Этим взглядом он смотрел на кое-как ряженную в доспехи стражи новую охрану дворца. Смотрел на то, как обычный народ науськанный и под команды каких-то ряженых в рясы персон, активно носит хворост и возводит столб. Смотрит на человека, который в аналогичной рясе стоит рядом с ним и поливает грязью, пытаясь заставить раскаяться.
— Кремень парень, — тихо комментирую.
— Ага.
— Сейчас действуем?
— Нет. Не тот эффект будет. Немного подождем.
— Как скажешь.
Переговариваясь, и обсуждая план действий, мы наблюдали за развитием событий. Как только площадь была готова, стал собираться народ. Крики: «Долой проклятого короля», или «смерть предателю», летели чуть ли не отовсюду. И это только самые приличные из того, что мы слышали.
— Странные они, — вдруг раздался за нами знакомый голос. Синхронно повернувшись, мы с сестрой увидели аватар свой Госпожи. — Не понимаю, чем вызвана такая ненависть? Физических причин ведь не было.
— Приветствую, — вежливо здороваюсь, Риса просто скромно помахала рукой. — Они просто верят в то, что им сказали, — киваю на людей.
— Я знаю, что такое слепая вера. Знаю, что такое одурманивание. Я о другом.
— М?
— Я не понимаю, откуда столько ярости. Они ведь не видели того, о чем они говорят. Не говорили со своим правителем. Только вера в чужие слова. Разве этого достаточно, чтобы испытывать такую ненависть?