Мы же все прятались и грелись, кто как мог. Разжигали костры, кутались в те остатки тканей, которые могли обнаружить. Фараон даже распорядился открыть двери в свою усыпальницу, откуда вынесли всё, что хоть как-то могло согреть ёжившихся и трясущихся от холода зверолюдей, а также редких змеелюдей, теряющих сознание от обморожения.
Нам же повезло: фараон вернул нам наши вещи, среди которых оказались шубы и даже моё свадебное платье. Уж не думала я, не гадала, что надену его вновь…
– Гили, ты куда? – прервал мои мысли Захария.
Словно завороженная, Гили тихонько зацокала к окнам.
Стояла такая тишина, что многие обернулись в её сторону.
– Хей, Мира… Захария… Смотрите, – слегка кивнула вперёд она.
Я привстала из-за стола, где мы расположились. Стоило поднять голову, как я вновь оказалась будто бы зайчонком в яме: темно, страшно, холодно. А окно – точно огромный надзирающий глаз чудовища, готового просунуть жадную лапу в следующий же миг.
– Что такое? – подошла я к Гили, укрывая шею варежкой: платок я отдала одному из малышей-зверолюдов.
– Смотри… – тихо сказала она, показывая пальцем за окно.
Навострив уши, я пригляделась. Сперва я совсем не поняла, чего от меня хотела Гили, но потом… В пронзительном свисте слышался потусторонний шёпот. Снежинки гладили щёки, словно руки. Льдинки складывались в голубые, злобно сощуренные глаза.
Лица. Эта буря и впрямь живая. Я обомлела и ахнула, схватившись за рот.
– Я не понимаю, что вы там увидели, – пытался вглядеться Захария.
– Это не просто буря. Это нимфы, – пояснила я, после чего тот округлил глаза.
– Быть не может… Нимфы льда и холода – и здесь?! – воскликнул он вполголоса.
Похоже, зверолюди нас не очень понимали, но слышали наши взволнованные голоса. Между ними начали ходить шепотки, и я прикусила язык.
– Одному Фениксу с ними не справиться! – продолжал Захария. – Вот дурак… Он наверняка понял, что за ним пришли!
– За ним? Почему?.. – в недоумении пролепетала я.
– Нимфы прокляли мир, – пояснил Захария, и я замерла. – Они не хотят, чтобы смертные вновь управляли им. Феникс – тот, кому дана сила всё исправить.
Я оцепенела. Холод теперь не только касался моей кожи, но и проникал в душу. Сама природа… Сам мир против того, чтобы мы его спасали. Неужели Матушка хочет, чтобы мы через всё это прошли? Это ведь невозможно… Или?..
– Мы должны ему помочь! – воскликнула я, чтобы народ обратил на меня внимание. Моя задумка сработала: все, вплоть до фараона, обернулись на мой зов. – Чего мы все спрятались?! Надо прогнать этих супостатов с Та-Ааи!
– Ты, верно, не совсем понимаешь, в каком положении мы оказались, – недовольно заявил фараон Аменхотеп, вставая с престола. – Мы никогда в жизни не видели этих существ. У нас вряд ли есть средства, чтобы дать им отпор. Мы едва держим оборону…