– Маня, нас уже ждут не дождутся, поползли скорей, пока не передумали дать нам одно койко-место! Живо разворачивайся на марше, а то чую, что мне скоро придет каюк.
– Тоже мне, комсомолка, наговорила с три короба и довольна. Не хватало мне только твоих предсказаний с печи.
– У тебя, гляжу я, Маня, багажу-то, багажу – никому не покажу.
– А ты со своей котомкой, как ленинский ходок.
– Не ленинский, а ленский.
Мы подхватили наши манатки и поперлись в интернат. В то время я была легковерной, наивной и думала, что передо мной лежит открытый, большой мир и в нем обязательно найдется место чуду. В чудеса верят те, кому не на кого опереться, это я поняла много позже.
– А вот и Таня с Маней пришли, – объявила дежурная по девчачьей палате Элка Бецкая – энергичная девчонка с копной кудрявых волос на голове, когда мы вошли в интернат.
Нас с Машкой уже ждали и с любопытством рассматривали такие же бедолаги, как мы. Их там было как пчел в улье. Элка показала, какую кровать нам занимать. В спальной палате надо было оставить только школьную форму, домашнюю одежду и портфель, все остальные пожитки унести в казенку, она слева от двери при входе в интернат. Элка распоряжалась, как истинная хозяйка положения: кровать заправляйте, как у всех, без морщин, по-солдатски. В палате – не есть, не мусорить, не валяться на кровати.
Я успела разглядеть множество одинаково застеленных кроватей и ощутить тепло натопленной черной металлической круглой печи. Кровати стояли в два ряда. Один ряд у стены, другой у окон. Наша была у окна. Кровати были металлические, узкие.
– Спать будете, Таня с Маней, вместе, валетом. Мы все так спим, просторнее кажется. Уроки будете делать за длинным столом, мимо которого вы прошли. Мы все за ним делаем уроки и едим. Дежурить будете по графику. Не буду все сразу говорить, обживетесь, сами узнаете, что к чему.
Элка убежала.
Мы пошли искать с Машкой казенку, а заодно и как следует рассмотреть помещение. Это было старое здание, некогда служившее начальной школой. Сейчас, в двух бывших его классах, размещались спальные палаты, одна – для женского пола, другая – для мужского. Коридор напоминал букву «г», в узкой и длинной части которого снимали верхнюю одежду и обувь, тут же стоял титан с водой, а в широкой части была обеденная зона, или, по Элькиному определению, столовая. Здесь стоял длинный стол, с одной стороны которого у самых окон возвышалась длинная сплошная лавка, а с другой стояли две длинные скамейки.
Кухня занимала маленькое помещение, служившее когда-то жильем для уборщицы. В кухне стоял камин с плитой, два небольших стола и несколько самодельных табуреток. Теперь это были владения поварихи тети Любы. Готовую пищу она подавала «на раздачу» – в вырезанное маленькое оконце на стене между кухней и столовой. Больше мебели в интернате не было, да и комнат тоже.