Броэм, по известной только ему причине, стал карабкаться на чертово дерево. С грацией человека, обладающего атлетическим телосложением, он перебирался с ветки на ветку.
– Что ты делаешь? – спросила я. Я не хотела, чтобы в моем голосе звучало столько отчаяния, но так и было.
– Я никогда раньше не был в горах в ливень, – ответил он.
– Это гроза, Броэм! Знаешь, такое явление с молниями?
– До настоящей грозы еще далеко, не будь неженкой.
– Что это, черт возьми, значит? – Я стояла у дерева, обняв себя в попытке укрыться от дождя и холода.
– Трусишка. – Броэм взобрался на толстую ветку, перевалился в удобное сидячее положение, затем наклонился вперед, чтобы видеть меня сквозь листву. – Ты идешь или нет?
Я раздраженно вздохнула и огляделась. Вокруг не было ничего и никого, ни единой птички. Только мы и машина Эйнсли.
Это опасно?
Я бросила на Броэма взгляд, полный чистого презрения, и начала осторожно взбираться на чертово дерево, на чертовой горе, во время чертовой грозы.
Ветка за веткой, с грацией человека, лишенного атлетичного телосложения настолько, что я даже не могла перебраться через перекладины на турнике, – я подтягивалась вверх. Когда подобралась достаточно близко, Броэм протянул мне руку, чтобы помочь преодолеть последние несколько футов. Осторожно, сильно обеспокоенная несущими свойствами ветки, я опустилась на нее и уселась.
– Ты сделала это, – сказал Броэм. Он искренне улыбался мне. Ничего фальшивого или вынужденного.
Я не могла сопротивляться и улыбнулась в ответ.
– Я тебя ненавижу. Почему ты не можешь просто смотреть из машины, как все нормальные люди?
– Потому что теперь я могу сказать, что сделал это.
– Мы все мокрые!
– Да, мы насквозь мокрые.
Я открыла рот, но вовремя спохватилась. Он был прав.
Ветер завывал здесь с особой яростью, и листья шуршали под его порывами, а ветки ритмично ударяли меня по голове. В воздухе пахло свежестью. Дождь и уже знакомый мускусный запах духов Броэма. Гроза приблизилась настолько, что мы могли слышать первые раскаты грома. Вспыхивали молнии.
– Ты делала когда-нибудь это в детстве? – спросил Броэм, поворачиваясь ко мне. Его лицо было блестящим и мокрым, капли дождя стекали по волосам и переносице.
– Не могу сказать, что делала, ты псих.
Броэм повернулся спиной к грозе и вытянул ноги.
– Ну тогда новые впечатления.
– Полагаю, что так. Я определенно не забуду. Это немного отличается от моих обычных занятий в грозу.
– И каких же?
– Мороженое, плед и фильмы ужасов.
Раскат грома перекрывал ровный гул дождя, хлеставшего по скалам. Он казался ближе, но не настолько, чтобы я заволновалась.