Одним из преимуществ дружбы с Брук – кроме того, что она привносила свет и радость в мою жизнь каждый день, – была ее работа продавцом в торговом центре.
Это была самая крутая работа, которую только мог иметь подросток, не считая, конечно же, мою, которая очевидно круче. В свои смены она разговаривала с людьми о макияже, рекомендуя различные продукты и пробуя новинки. И самое крутое – у нее была скидка для персонала и она могла брать себе любые пробники, какие захочет. Что означало, я получала более чем справедливое количество бесплатных средств для макияжа.
С радостным визгом Эйнсли спрыгнула с дивана и схватила пакетик прежде, чем я успела что-то выбрать.
– О, да, да, да, я так ждала, чтобы попробовать его, – сказала она.
– Ну, я так понимаю, ты собираешься это забрать, – заметила я, делая вид, что расстроилась. – Привет, Брук.
Мы встретились взглядом, и она широко улыбнулась.
– Ну привет. Я принесла подарки.
К счастью, мне удалось удержаться от того, чтобы не выпалить, что ее присутствие в моем доме и было настоящим подарком. Вместо этого я сохранила с ней визуальный контакт настолько долго, насколько это требовалось, – она, к сожалению, отвела взгляд прежде, чем между нами был достигнут особый момент, – и заговорила обычным тоном, но не так, чтобы показаться отстраненной:
– Как поживает эссе?
Брук сморщилась.
– Я кое-что набросала. И я ждала твоих записей.
– У тебя еще куча времени до следующей недели.
– Знаю, знаю, но мне потребуется вечность, чтобы написать его. Я не такая быстрая, как ты.
– И почему ты тогда здесь? – поддразнивала я ее.
– Потому что с тобой намного веселее, чем писать эссе.
Я покачала головой, притворившись расстроенной, но, возможно, выражение моего восторженного лица выдало меня. На секунду она окинула меня многозначительным взглядом. Конечно, это могла быть платоническая любовь, но также и намек. Начало. Я бы предпочла быть рядом с тобой. С тобой весело. Я бы пожертвовала хорошей оценкой ради лишнего часа, проведенного с тобой.
Или, может, я читала между строк и слышала то, что мне хотелось услышать. Почему отвечать на вопросы о собственных отношениях гораздо труднее, чем о чужих?
Пока Брук и Эйнсли воодушевленно обсуждали продукт, который нанесла Эйнсли – какой-то химический скраб, кажется, – я нагнулась над горой косметики и нашла маленькую жидкую помаду идеального персиково-розового оттенка.
– Дорогая, она прекрасно бы на тебе смотрелась, – сказала Брук, и я нуждалась в этих словах больше, чем в чем-то еще в своей жизни.
Но пока я рассматривала оттенок помады на своем запястье, заметила, что Эйнсли смотрит на меня щенячьими глазами. Я взглянула на нее.