Я не собиралась пялиться так пристально, но не могла не задаться вопросом, что же, черт возьми, щенок увидел в коте. Затем кот заметил меня, и я застыла, пойманная на месте преступления.
Он смотрел мне в глаза, и я подумала, что, может, мне стоит помахать или что-то в этом роде? Но что, если Финн заметит и спросит, откуда мы знаем друг друга? И что, если Броэм признается, и Финн расскажет каждому встречному, и тогда моя жизнь будет разрушена?
Я не помахала. И Броэм тоже.
Я оторвала взгляд, когда кто-то обнял меня сзади, и все наполнилось духами Брук с ароматом мускатной ванили. Она качала меня из стороны в сторону, напевая мое имя.
– Да? – Я рассмеялась, вывернувшись из ее хватки, и повернулась к подруге лицом. Сегодня она выглядела особенно притягательной, с ее длинными темными волосами, падающими свободными волнами, подведенными глазами и озорным блеском улыбки. Мой желудок подпрыгнул, и улыбка расплылась настолько широко, насколько позволяли щеки. Ей не обязательно было прикасаться ко мне, но она это сделала. Это что-то значило? Хотела ли она обнять меня так же сильно, как я ее?
– Итак, – сказала она, наклонив голову и постукивая ногой о ногу, как делала всегда, когда хотела попросить об одолжении.
– Итак? – Я скрестила руки на груди и прислонилась к стене.
Она шагнула вперед, чтобы сократить расстояние между нами, и смесь надежды и восторга пронзила меня. В этот момент все вокруг исчезло, и единственным, что для меня существовало, была Брук.
– Я знаю, что вела себя паршиво и оскорбила твои навыки в написании эссе, – сказала она. Я чувствовала тепло ее тела.
– Да, это было очень обидно. С тех пор я плачу каждый день перед сном.
– Мне очень жаль, что так вышло. В любом случае я безнадежна. Еще не поздно принять твое предложение помочь?
Ну и дела. Если Брук признала поражение – или, по крайней мере, грядущее поражение, – она, должно быть, и правда в отчаянии. Я открыла рот, чтобы сказать «конечно, я помогу» прежде, чем она закончила говорить, но вспомнила, что не могу. Мы с Броэмом договорились встретиться после его тренировки. Я, конечно, могла отменить, но родители воспитали меня так, что отменять все в последнюю минуту считалось чертовски грубым.
Проблема была в том, что я не могла рассказать Брук о своих планах на вечер.
– Эм… я, это… Я занята, – сказала я вяло.
Лицо Брук вытянулось, и мир начал рушиться. Чертов Броэм, чертов, чертов Броэм.
– А, – сказала она.
– Я обещала Эйнс помочь с видео.
Я только что соврала Брук. Я никогда ей не лгала. И могла остановиться на «я занята». Но просто сказать, что занята, звучало бы так, будто я отшила ее, и я не могла допустить, чтобы Брук подумала, что я не хочу видеть ее, когда это далеко не правда.