Окей, у меня оставалось еще сорок пять минут до прихода Броэма. Этого оказалось достаточно, чтобы просмотреть письма, которые я вчера кинула в рюкзак. Идеально.
Пока папа с грохотом носился по коридору, а запах тостов просачивался сквозь щель в дверном проеме, я поставила ноутбук на пустой деревянный стол и начала просматривать письма. Казалось, я только начала, когда папа постучал в дверь, но, взглянув на часы, поняла, что прошло уже тридцать минут. Я знала, что это был папа, потому что Эйнсли, которая вчера вместе со мной ночевала у папы, чтобы мы могли поехать от него вместе, не стала бы стучать и ждать, а постучала и сразу бы открыла дверь.
– Заходи, – позвала я.
Я не стала прятать письма. Папа был… мягко говоря, не слишком догадливым, поэтому если он вообще их заметил, то, вероятно, решил, что это домашнее задание.
Он просунул голову в дверь и скривил рот так, что усы его съехали набок.
– Пришел какой-то парень.
– О. Что-то он рано.
Мне оставалось ответить только на одно письмо. Полагаю, Броэму придется чем-то заняться, пока я не закончу. Я не собиралась бросать свои дела лишь потому, что по часам Броэма без пятнадцати четыре были половиной пятого и ровно девять – без пятнадцати девять. Может, в Австралии время было чем-то неопределенным, но в Америке, когда мы говорим девять, мы имеем в виду девять, черт возьми.
Папа толкнул дверь еще шире и стоял, загораживая дверной проем, даже когда я встала.
– Кто этот парень? Чего он хочет от тебя? Почему я раньше о нем ничего не слышал?
Я встретилась с папой взглядом – а учитывая, что я унаследовала его рост, это было не так уж трудно, – и сложила руки на груди.
– Эм… главный вопрос в том, почему ты не задаешь мне таких вопросов, когда приходят девочки?
Папа, который недавно перестал называть меня «определившейся» натуралкой или лесбиянкой, в зависимости от пола человека, в которого, по его мнению, я была влюблена в тот момент, удивил меня, сказав:
– Потому что девочки-подростки милые и ответственные и понимают согласие, а мальчики-подростки – это кошмар каждого отца, ставший реальностью.
Немного поколебавшись, я пожала плечами.
– На самом деле это честный ответ. Я согласна с этим.
– Наш папа-союзник, – радостно пропела Эйнсли из своей спальни, где она, очевидно, подслушивала. О, отлично, она уже проснулась. Ей пришлось вернуться к маме поздно вечером, после того как я уже забралась в постель, потому что она забыла свои гормональные таблетки. Одна из многих неприятных ситуаций, когда твои родители в разводе.
Папа проводил меня до входной двери и подозрительно топтался у меня за спиной, пока я здоровалась с Броэмом. Когда я представила их друг другу, несмотря на крепкое рукопожатие и вежливые слова, отец едва ли сказал ему что-то большее, чем короткое «привет, как дела?». Броэм не казался слишком раздраженным – и, честно говоря, по сравнению с тем, как его мама приняла меня, папа практически расстелил красную ковровую дорожку. Так что я не стала утруждать себя попытками завязать между ними светскую беседу. Кроме того, это был, вероятно, единственный раз, когда папа встречался с Броэмом, так что это вряд ли имело значение.