— Нет, но я надеялся, что его кремируют, и я буду иметь удовольствие представлять, как его гроб уплывает в печь.
— Успокойся, Майлс, — Нив поспешила сменить тему. — Хорошо вчера было, правда?
— Было хорошо. — Майлс сделал ударение на прошедшем времени. — Интересно, как рука Сала? Могу поспорить, что вчера ночью он не занимался любовью со своей последней девицей. Кстати, ты слышала, он говорил, что собирается женится снова?
Нив поставила стакан с соком — «все витамины в одном стакане».
— Ты шутишь! Кто же эта счастливица?
— Я бы не применял слово «счастье» в данном случае, — изрек Майлс. — У него их было уже такое количество! Сначала он наделает шуму, а потом бегает то от манекенщицы, то от балерины, то от какой-то помешанной на здоровом образе жизни, то от какой-то общественной активистки. Так и кочует от Вестчестера до Нью-Джерси, потом в Коннектикут, оттуда в Айленд. И каждой он покупает роскошный дом. Один Бог знает, в какую копеечку ему все это влетает.
— Хотелось бы думать, что он угомонится когда-нибудь?
— Кто знает? Дело в том, что для него не имеет значения, сколько это стоит, просто он так и остался неуверенным в себе ребенком, который все пытается самоутвердиться.
Нив засунула булочку в тостер.
— Что еще рассказывали, пока я крутилась у духовки?
— Дэва вызывали в Ватикан, но это — по секрету. Он сказал мне пока никого не было, Сал вышел пописать — я извиняюсь, твоя мама запрещала мне так выражаться, — Сал тогда вышел помыть руки.
— Я слышала, что он что-то говорил о Балтиморе. Это там ему сулят епархию?
— Он полагает, что, возможно, ему это предложат.
— Это означает, что он станет кардиналом?
— Может быть, может быть.
— Вас всех нельзя назвать неудачниками, наверное, это витает в воздухе Бронкса.
Булочка выскочила из тостера. Нив намазала ее маслом, положила толстый слой повидла и надкусила. Несмотря на пасмурную погоду, на кухне было очень светло благодаря мебели из светлого дуба и керамической плитке на полу в голубых, белых и зеленых тонах; в тон к ней были и подставки для посуды и клетчатые салфетки на столе. Чашки, блюдца, кувшин, молочник и тарелки с классическим английским рисунком — изображением плакучей ивы — сохранились еще со времен детства Майлса. Нив просто не могла себе представить утро без этой привычной ей обстановки.
Она внимательно посмотрела на Майлса. Он выглядел сейчас, как когда-то до болезни. Это не только из-за Никки Сепетти. Это было еще и предвкушение работы, дела, в котором он так нуждался. Она знала, как Майлс был озабочен притоком наркотиков в страну и теми кровавыми разборками, которые неизменно сопровождали этот бизнес. И — кто знает? — может, в Вашингтоне он встретит кого-нибудь. Он бы мог еще раз жениться. Он, действительно, еще привлекательный мужчина. Последнее Нив произнесла вслух.