После моего удара снизу слева в тринадцатом раунде он даже не пошевелился на полу. Его так неподвижного и унесли, беднягу.
Словом, я сейчас в фаворе.
Наше общее дело застыло на мертвой точке. Больше того — боюсь, что до истины нам не докопаться, потому что парень освободился из тюрьмы и как сквозь землю провалился. Даже на похороны матери не объявился. Боюсь, не убрали его?
Я догадываюсь, мистер Олег, что разочаровал Вас…
Извините.
Ваш Д. М.
Анатолий задумчиво смотрел на Днепр, туда, где когда-то мерно покачивался голубой дебаркадер «Водника» и мы, пацаны с Подола, переплыв на открытом, широкобортном катере-лапте, спешили плюхнуться в воду, чтоб плавать и плавать из конца в конец бассейна, чтобы побеждать и устанавливать рекорды. Давно списали эти бассейны, исчезли тренеры с пляжей, высматривавшие будущие таланты, как исчезли и белые паруса с днепровских просторов, — вместо всего этого праздно валяющиеся на песке тела, ленивый плеск в воде, и никакого спорта, лишь скука, царящая на Трухановом острове…
Я взялся за второй конверт.
«Мистер Олег,
спешу сообщить Вам новости.
Я обнаружил следы исчезнувшего Тэда Макинроя. Правда, возможно, «след» — слишком громко сказано, потому что добраться до него я не смогу в этом году, так как в Японию меня еще не приглашали. Так вот, Тэд теперь никакой не Тэд, а Властимил Горт, под этим именем обретается он в частной школе бокса где-то в Кобе, адрес мне не известен.
Вот что важно: он чем-то оказался неугоден тем, кто завербовал его для того дела, и ему довелось скрыться. Это мне под страшным секретом сообщила его девушка, Мэри. Но если это станет известно боссам, добра не жди.
Вот что еще, сэр!
Тэд как-то проболтался своей девушке, что очень сожалеет о том, что так предательски «продал» (это его слова) русского парня, хотя не хотел этого делать, потому что и сейчас уважает его безмерно. «Даже еще больше после того, как он повел себя в этой истории, выгораживая подонка», — это тоже слова Тэда, но мне их смысл совершенно непонятен. Кого он имел в виду? Себя?
Вот та малость, что попала мне в руки.
Извините.
Мне хотелось бы узнать, что с Виктором. Если это возможно, передайте через Вашего друга здесь, в Монреале. Спасибо.
Джон.
— Ничего особенного, правда? — поинтересовался Власенко.
— Если не считать, что я лечу двадцать второго августа в Кобе…
— Шутишь?
— Правда. На Универсиаду.
— Это серьезно? — Власенко озабоченно посмотрел на меня — он был абсолютно трезв. Поразительно! — Не гляди на меня так. Это, — он небрежно махнул на почти пустую бутылку, — не объем. Слушай меня. Ты по свету покатался, а я пожил в заграницах поболее твоего. Не разыскивай того парня — вот мой совет! Он тебе вряд ли что расскажет. Да если и откроется, как на исповеди, кому ты ее представишь? В Спорткомитет? Тебя на смех поднимут и будут правы. Суд в Монреале и приговор Виктору Добротвору документально засвидетельствованы. Даже если Тэд, или Властимил, — придумал же себе чешское имя! — скажет, что Виктор тут ни при чем, это все равно будет гласом вопиющего в пустыне. Пойми!