— Помню.
Лысая Линка — еще то событие. И да, следом я свою косу отрезала. Да как косу, так, мышиный хвост… а потом еще, помню, побила Николашку, который вздумал обзываться. И Ксюха его тоже побила… ну а чего он, мы же не вшивые, мы для Линки.
Раз уж её обрезали.
— Через год я… принесла хлеб. И ягоды. Потом… много чего было потом.
— А ты…
— Приходилось. И знаешь, раньше как-то не казалось это чем-то из ряда вон… не людей, нет, — спешно уточнила Линка, хотя я и не спрашивала.
О некоторых вещах лучше бы и не спрашивать.
— Сперва были куры. И вот еще козы… козел… козлы, к слову, почти не поддаются внушению. С коровами легче. И с быками даже.
— Быками? — вот это было, мягко говоря, странно.
Зачем богине быки? А с другой стороны, зачем ей петух? Или вот козлы? Неужто там, где она существует, живности не хватает?
— Это один человек… с просьбой обратился. К матушке. Я лишь помогала. Мне тогда было четырнадцать, и я твердо знала, кем буду.
— А потом?
— Потом повзрослела и перестала знать. Теперь опять вот все поменялось. Наверное… мама ведь не отговаривала, когда я сказала, что поеду учиться, — Линка пошевелила босыми пальцами. — Я видела, что она огорчилась, что не хотела отпускать, но не отговаривала ведь. И даже знаю, почему.
— Почему?
— Потому что теперь я понимаю, что нельзя убивать просто так. Это не работа… и даже курицу. Или петуха вот. Не говоря уже о людях. А ведь они бывают. Дважды в год точно, согласно договору… привозят.
Я сглотнула.
Не уверена, что мне можно знать о таком.
— В этом нет тайны, — успокоила Линка. — Договор древний, но всякий раз новый император его подтверждает. И его указом сюда отправляют… в общем, многие и добровольно идут.
— Добровольно?! — вот уж… не представляю, что должно быть в голове человека, чтобы он добровольно положил свою жизнь на алтарь Мары.
— На самом деле все несколько сложнее. В договоре… я его наизусть знаю, каждое слово. Причем писанное еще на том, мертвом языке, — призналась Линка. — Так вот, если говорить просто, то жертва — это всегда шанс встретиться с Нею.
— С…
— Да.
— И зачем?
— Она смотрит. Она судит. Мама говорит, что некоторые раскаиваются в содеянном и тогда получают прощение. А другие считают себя невиновными, но такие редко встречаются. На её памяти лишь однажды богиня отказалась от жертвы.
— И…
— Этот человек ушел. Просто взял и ушел. Его не останавливали. И потом уже вышел высочайший указ о помиловании. И даже вроде бы второе расследование было, которое доказало, что он и вправду не виновен.
Надо же, оказывается, и так бывает.
А небо на востоке вовсю полыхало. И стало быть, пора прервать этот разговор, пока я не узнала слишком уж много. И пока Линка не пожалела о рассказанном.