– Значит, эти правила… из-за них брат попросил о помощи вас, и только вас? Не слишком ли это большая натяжка?
– Нет. Думаю, он попросил меня, потому что изо всех Каннингемов я меньше всех Каннингем.
– Что это значит?
– Я не из нашего племени. – Мне хотелось произнести это шутливо – ой ли? – но получилось как-то горестно. Совершенно ничего не вышло.
– Зря я… – Ее мысль угасла, не успев разгореться. Джульетта покачала головой, закрыла экран компьютера и встала. – Вообще-то, вы правы. Мне следовало поделиться этим с Кроуфордом, а не с вами. Давайте надеяться на Бога и считать, что здесь не было убийства, или отдадим свою жизнь в руки автора. Полагаю, мы можем забить его до смерти одним из ваших томов в твердом переплете.
– Только электронным, – вылез из меня жалкий писк. – Я публикую себя сам.
– Ну… – Джульетта схватилась рукой за живот, как будто услышала самую смешную вещь на свете, – если вы намерены разгадать, что здесь творится, надеюсь, вы читали что-нибудь, кроме рассказов о Шерлоке Холмсе, потому что даже Артур Конан Дойл верил в призраков.
Прежде чем я поговорю со своим старшим братом в сушильне, вам следует узнать несколько вещей о моем младшем брате. Во-первых, его зовут Джереми. Во-вторых, я не на сто процентов уверен, какое глагольное время использовать: его имя и сейчас Джереми, но оно также было Джереми. Думаю, оба варианта верны. Прошу вас, не принимайте мою путаницу с грамматикой за нечестность. В-третьих, когда он умер, я сидел рядом с ним.
Писать об этом тяжело, и не только из-за гипса на руке.
Мы всегда называли Джереми только по имени. Я заметил, так бывает, когда кто-то умирает молодым. Как будто они не доросли до того, чтобы их величали по фамилии, мистер такой-то. София, вероятно, не придавала значения тому, какая у человека кровь или что написано в его свидетельстве о рождении, но ее волновало сочетание фамилий, стоящих по сторонам от дефиса. Вот почему вы можете перейти от Эрнеста, когда учитесь писать прописные буквы ярким фломастером, к Каннерсу в футбольной команде второклассников, мистеру Каннингему, когда говорите в змеиную голову микрофона в суде, и Эрнесту Джеймсу Каннингему, упомянутому внутри венка и в буклете, который раздают при входе в церковь. Потому что вы получаете обратно свое имя после смерти, целиком. Это наследие. Вот почему Джереми так и не переступил стадию Джереми.
Я не говорю, что он не Каннингем, он Каннингем, в самом глубоком и истинном смысле этого слова. Но если назвать его Джереми Каннингем, он как будто станет меньше, чем есть, привязанный к нам. Как Каннингем, он участвует в моих снах, от которых я просыпаюсь с пересохшим ртом, давясь от рвотного рефлекса. Без этого якоря в виде нашей фамилии он часть неба, ветра, духа.