В десять минут десятого, как раз когда она приступала к работе, маме сообщают о телефонном звонке и приглашают ответить на него из кабинета управляющего, но ей некогда. В девять тридцать телефон звонит снова, но на этот раз моей матери ничего не говорят. Аппарат просто продолжает заливаться, оглашая звоном коридоры, и для привычной банковской тишины это довольно сильный шум, особенно при открытой двери в кабинет управляющего, запертой входной двери и кассирах, молча сидящих на полу, положив ногу на ногу и закинув руки за голову.
Там двое мужчин. Мне не нужно изобретать, во что они одеты, потому что я знаю: это плащи, темные очки и шапочки. Один опустошает денежные ящики, пока другой прохаживается вдоль дорожки из перепуганного персонала и гавкает на людей, чтобы сидели тихо. В руке он держит какую-то тяжелую объемистую штуку, похожую на дробовик, за рукоятку и за дуло, на ходу помахивая ею у бока. Так держат бейсбольную биту, когда не играют по-настоящему.
Сигнал тревоги не звучит. Никто не успел добраться до кнопки. Подпевала решает выколотить из управляющего доступ к сейфу. Телефон звонит вновь. Потрошитель ящиков, чертыхаясь, заходит в кабинет и снимает трубку.
Моя мать не терпит обид ни от своих мальчиков, ни от Вселенной, и разумеется, не снесет оскорбления от жалких воров. Я понимаю, что произошедшее затем было бунтом против преступников, которые лишили ее мужа, против наглой глупости грабежа. Или это могло быть восстание против самого существования Подпевалы. Вероятно, за этими темными очками она видела моего отца и все то, с чем он оставил ее справляться в одиночку, когда нажал на курок. Или, может быть, она думала, что Подпевала держит оружие недостаточно крепко и просто не сможет выстрелить. Мне не решить, какая из версий самая вероятная.
Я уверен, что чувства, которые она испытывала, заставили ее подняться на ноги. Могу сказать, что через тридцать секунд у нее был сломан нос и дробовик был у нее в руках. Подпевала на полу по-паучьи отползает назад. Моя мать наводит дробовик. Расстояние совсем небольшое, при выстреле из такого оружия человека разорвет на части. Потрошитель ящиков поднимает руки вверх и просит ее остыть. Она целится Подпевале в грудь и – я не осмелюсь предполагать, колебалась она или нет, но представляю, что ступор прошел, голова у нее ясная-ясная, какой не была уже очень давно, – спускает курок.
Она стреляет ему прямо в грудь.
Патрон «мешок с бобами» – это заряд для дробовика, из которого при разрыве не вылетают шарики, взрезающие кожу, в нем эти шарики насыпаны в тканевый мешочек и вложены в пластиковую гильзу. Такие патроны часто используют внутренние войска, они предназначены для того, чтобы скорее обездвижить, чем убить. Формально их относят к категории «менее летальных» видов оружия, а не «нелетальных»; они могут, к примеру, сломать ребро и вдавить его в сердце, но наиболее часто от выстрелов из дробовика, стреляющего «бобовыми мешками», гибнут, потому что оружие заряжают боевыми патронами.