Я с интересом разглядываю хозяина жилища. Это еще незрелая самочка. Ей предстоят одна-две линьки. Она соскабливала ядоносными челюстями (они даже слегка притупились от такой непривычной работы) мокрый влажный песок, скатывала его в круглые тючки, обвязывала их нежнейшей паутинной сеткой и выносила наверх. Иначе не вынести песок из норы. Я вглядываюсь в катышки через лупу и кое-где вижу остатки поблескивающей паутины.
Как часто натуралисту помогает чисто случайное совпадение обстоятельств! Находкой я обязан сухой былинке, склонившейся над песком. Она вычертила розу ветров и помогла найти норку. Теперь я легко угадываю по катышкам норки и всюду в них нахожу незрелых самок, заметно уступающих размерами своей мужской половине.
А время идет. Тюльпанчики перестали глядеть на солнце, сложили лепестки, закрыли желтые сердечки и стали как свечечки. Желтые цветки гусиного лука тоже сблизили венчики-пальчики.
Возвращаясь к биваку, я думаю о том, почему убежища самок закрыты наглухо, а самцы все же оставили что-то подобное кисейной оболочке? Неужели потому, что самке, продолжательнице рода, полагается быть более осторожной! Самцы созрели раньше, потому что по паучьему обычаю они скоро должны бросить свои насиженные жилища, в которых прошли их детство и юность, и приняться за поиски подруг. Жизнь в пустыне приспособлена к самым неблагоприятным условиям. Самцам предоставляется изрядный запас времени для поисков самок, и если сейчас здесь им и нетрудно найти теремки своих невест, то, наверное, в тяжелые времена, хотя бы в то далекое время, когда эти застывшие барханы струились от ветра песчаной поземкой, брачные поиски были тяжелы и нередко кончались неудачей.
Утром, прежде чем мы отправились дальше в путь, — еще находка! Катышки песка выброшены из норы, как всегда, полукольцом, но на месте норки глубокая копанка, следы чьих-то лапок и длинного хвоста. Вблизи, на склоне бархана, возле норы сидит песчанка, долго и внимательно смотрит на меня, потом встает столбиком и, вздрагивая полным животиком, заводит мелодичную песенку. Ей начинает вторить другая тоном выше, потом присоединяется третья. Трио получилось неплохим, и я сожалею, что не могу записать его на магнитофонную ленту.
Что же произошло с хозяином подземного жилища? Я раскапываю остатки норки — выясняю в чем дело. Бедный паук! Его выкопала и съела песчанка. Кто бы мог подумать, что этот распространенный житель пустыни, отъявленный вегетарианец лакомится пауками?! И судя по всему, у него в этом ремесле недюжинный навык. Песчанке известен секрет расположения норки среди выброшенных наружу катышков, не без труда разгаданный мною, и она ловко прокапывает узкий ход.