Выбрали для ночлега небольшую площадку белого такыра среди мелких кустиков кеурека, поставили палатку. Рано утром солнечные лучи падают на лицо через капроновую сетку двери палатки, и такие они приятные своей ласковой теплотой. Капроновая сетка серебрится на солнце, небо кажется густо-синим, а такыр — голубым.
Пора подниматься, подавать пример моим спутникам.
Едва я выбираюсь из палатки, как вижу необычное. По такыру за крупной кургузой чернотелкой неотступно ползет серая муха. Жук торопится, на голой земле ему делать нечего, спешит за ним и муха на почтительном расстоянии от него, соблюдает дистанцию около десяти сантиметров, не отставая и не приближаясь. Когда жук перебирается через кучку сухих веточек, оказавшихся на его пути, муха, слегка отстав, перелетает и снова на почтительном расстоянии. По сравнению с большим черным жуком серенькая мушка что собачка рядом с лошадью. Что же ей надо? Вот жук нашел на краю такыра что-то стоящее внимания, остановился. Муха мгновенно, описав полукруг, приткнулась почти вплотную в головке жука и сразу отпрянула назад, замерла.
Осторожно я приближаюсь к загадочной паре. Они оба очень заняты своими делами, не замечают ни меня, ни направленную на них лупу.
Жук, оказывается, остановился возле полузанесенного глиной катышка заячьего помета. Чем-то он ему нравится, гложет его. А муха? Она терпеливо ожидает окончания трапезы своего спутника и, не теряя попусту времени, чистит то передние, то задние ножки, крылья, глаза, поблескивая на солнце серебристой полоской на лбу. Я заинтригован: что ей надо от жука, зачем она так настойчиво за ним следует? Наверное, ждет, когда жук найдет какой-либо сочный зеленый листочек, и тогда полакомится капелькой выступившей из растения наружу жидкости. Где ей, обладательнице лижущего хоботка, найти влагу в этом царстве сухости.
Внимательно присматриваюсь к мухе. У нее большие красно-коричневые глаза, серенькое в черных щетинках брюшко, черные ноги. Обликом своим она явно похожа на тахину. Все представители семейства ларвиворид, к которому относятся тахины, откладывают яички или личинки на тело других насекомых. Потомство мух поедает хозяина. Нет, наверное, дело тут не в намерении полакомиться объедками со стола нетребовательной к еде чернотелки, а что-то другое.
Кургузый жук между тем потерял интерес к своей находке и отправился путешествовать дальше, а муха, как и прежде, пристроилась за ним сзади. На этот раз перебежка продолжается недолго. Жук забрался в переплетение сухих корешков и соринок, выдутых ветром из земли. Здесь ему понравилась какая-то совсем невзрачная сухая палочка. Он так усиленно грызет ее с одного конца, что слышен хруст энергично работающих челюстей. Палочка укорачивается довольно быстро, и наконец и ее маленький кончик исчезает во рту прожоры. Покончив с палочкой, жук принимается за тоненький корешок. Аппетит у него отличнейший. Какая нетребовательность этого обитателя пустыни — довольствоваться, казалось бы, самой негодной пищей, по существу мусором, валяющимся на поверхности. При таких необычных способностях чернотелка всегда обеспечена едой, как бы она ни была суха. Ее организм способен извлекать из сухой еды так называемую конституционную воду и необходимые для существования витамины.