Тем временем Кайли исполнилось два месяца. Она присутствовала в кабинете, где мы обсуждали результаты с Полиной и ее мужем Марком. Мы знали, что у Джозефа митохондриальное заболевание, но пока еще не выявили его генетическую основу. В этом случае возможен чуть ли не любой вариант наследования, так как митохондрии в значительной степени зависят от информации из ядерного генома. Но анализ показал, что почти все митохондрии ребенка несут мутацию — единственную замену тимина на гуанин. Эта замена типична для людей с синдромом Лея, и она подтвердила худшие опасения невролога. Диагноз «синдром Лея» означал, что у Джозефа дегенеративное заболевание, которое будет неумолимо прогрессировать, отнимая у него уже освоенные навыки и мешая получить новые. Джозефу станет трудно дышать и глотать, и, как большинство детей, пораженных этим страшным заболеванием, он не доживет до трех лет.
Чаще всего подобное случается в семьях лишь однажды. Чаще всего — но не в этот раз. Через несколько месяцев у Кайли тоже появились признаки возможного заболевания. На этот раз мы начали прямо с анализа ДНК. Он показал, что почти все копии митохондриального генома Кайли содержат в позиции 8993 гуанин вместо тимина. Хуже новости не придумаешь.
Мы провели генетическое тестирование Полине, и оказалось, что 35 % ее митохондриальной ДНК содержат эту мутацию. Ее обследовал невролог, специализирующийся на взрослых, и не обнаружил никаких вредных последствий для здоровья.
Полине и Марку пришлось почти целый год горевать и свыкаться с мыслью, что двое их детей умирают от болезни, которую мы не в силах вылечить, прежде чем они набрались сил задуматься о будущем. Но в конце концов они снова пришли в клинику и спросили, как родить здорового ребенка.
Как мы увидим в главе 7, существует не один способ сделать ребенка. Мы обсуждали возможность использования донорской яйцеклетки; они рассматривали этот вариант, но пожелали провести экстракорпоральное оплодотворение, проверить митохондрии эмбрионов, а затем подсадить только тот эмбрион, который, по прогнозу, должен быть здоровым. Эта процедура называется преимплантационной генетической диагностикой (ПГД). ПГД часто применяют в тех ситуациях, когда в семье есть известное наследственное заболевание, — например, если оба родителя носители рецессивной болезни, — и его также можно использовать для хромосомного анализа эмбриона. В то время процедура ПГД для митохондриальных заболеваний лишь несколько лет как стала технически доступной. Поначалу были опасения, что клетки эмбриона, прошедшего всего через несколько делений, могут различаться по количеству патологической ДНК и что немногочисленные клетки, взятые при биопсии для ПГД, могут неадекватно отражать состояние целого эмбриона. К счастью, оказалось, что это не так, и к началу 2000-х гг. появились даже статистические данные об этой конкретной мутации, на которые можно было опираться при расчете возможного груза любых других мутаций, позволяя нам получить из этих данных полезную информацию. Начиная с 60 % мутационного груза вероятность тяжелого заболевания у детей резко возрастает.