— В следующий раз тебе понравится ещё больше, Роника, а уж когда скакать научишься, — подмигнул он, — ещё и поблагодаришь меня! И не только меня, — обернувшись к Хэльгрену, Дэйн протянул ему руку, которую тот охотно пожал.
— Ваше умение находить скрытые артефакты — это чудо! Я буду вам обязан.
Хэльгрен просиял.
— Всегда рад помочь, — просто ответил он, но искренность в его лице и голосе делали эти слова особенными. Может, Дэйн поначалу и был неприветлив с гостем, но свою истинную суть — совсем не злую — спрятать не мог.
— Я обязан вам гораздо большим, чем просто артефакт, — сказал Хэльгрен, когда мы вернулись в Замок. — И всё, чего бы я хотел — это вашей дружбы. Что-то говорит мне, что у меня никогда не было друзей, а если и были, так давно, что я их уже не вспомню, — вид у него сделался удручённый.
— Считайте, что моя дружба у вас уже есть, — тихо произнесла я.
— И моя тоже, — прибавил Дэйн.
Хэльгрен долго молчал, рассматривая то картины, то ключ, теперь лежавший на столе. И когда мы уже не ждали ответа, он прозвучал:
— Я этого не забуду.
Так прошла неделя: Дэйн учил меня магии и верховой езде, а заодно и драконьему языку. Хэльгрен перерыл всю библиотеку в поисках ещё каких-нибудь скрытых артефактов, но так ничего и не нашёл. Былые умения возвращались к нему постепенно — Хэльгрен с удовольствием показывал нам огненные шарики в ладонях, но принять облик чешуйчатого ящера пока не мог.
— Забыл, как это делается, — пояснил он.
Я спросила у Дэйна, может ли он помочь Хэльгрену быстрее всё вспомнить.
— Не уверен, что надо ускорять этот процесс, — возразил мой дракон. — Да и мои умения не столь велики, Роника. Лучше подождём. Это разумнее всего.
Скорее всего, он был прав.
Вестей о заговорщиках не поступало, и я уже начинала надеяться, что они провалились куда-нибудь под землю. И думала, что жизнь постепенно наладится, осталось только разрешить вопрос со связующей нитью. Дэйн занимался этим, рассылая письма знакомым и спрашивая, нет ли в их библиотеках старых книг о взаимоотношениях людей и драконов. Пока что переписка ничего не дала, но мы с Дэйном не теряли надежды.
А стоит подумать о хорошем, как тут же приходит плохое. Это я усвоила ещё в замке покойного господина Энери. Вот и теперь, погожим солнечным утром, в окно постучала знакомая чёрная птичка. К лапке её был привязан клочок пергамента.
Едва привстав на кровати, неодетая, в одной ночной рубашке, я замахала на пернатую руками:
— Сгинь! Исчезни!
Не обращая внимания на мои крики — а может, они не доносились до неё? — птичка продолжала долбить клювом в толстое стекло. Как бы не разбила! Я заметила, что мой талисман вспыхнул голубым светом и погас.