— Черт, — сказал Чоудхури. — Я собираюсь выйти туда.
— Ты не можешь выйти туда, — сказал Хендриксон.
— Он не может войти сюда.
Хендриксон не мог оспорить эту логику. Чоудхури направился к двери. Он не стал хватать пальто, хотя было ниже нуля. Он надеялся, что какое бы сообщение ни должен был передать военный атташе, это не займет много времени. Теперь, когда он был снаружи, его личный телефон поймал сигнал и завибрировал от полудюжины текстовых сообщений, все от его матери. Всякий раз, когда она наблюдала за его дочерью, она засыпала его мирскими домашними вопросами, как напоминание о том одолжении, которое она оказывала. "Господи, — подумал он, — держу пари, она снова не может найти детские салфетки". Но у Чоудхури не было времени проверять подробности этих текстов, когда он шел по Южной лужайке.
Как бы ни было холодно, Линь Бао тоже был без пальто, только в мундире со стеной медалей, яростно вышитыми золотыми эполетами и фуражкой морского офицера, плотно зажатой под мышкой. Линь Бао небрежно ела из пачки M&M's, выбирая конфеты по одной зажатыми пальцами. Чоудхури прошел через черные стальные ворота туда, где стоял Линь Бао. — Я питаю слабость к вашим M & M's, — рассеянно сказал адмирал. — Они были военным изобретением. Вы знали об этом? Это правда — впервые конфеты начали массово производить для американских солдат во время Второй мировой войны, особенно в Южной части Тихого океана, где требовался шоколад, который не таял. Это ты так говоришь, верно? Тает во рту, а не в руке. Линь Бао облизал кончики пальцев, где леденцовый краситель потек кровью, окрашивая его кожу в пестрые пастельные тона.
— Чем обязаны такому удовольствию, адмирал? — Спросил Чоудхури.
Линь Бао заглянул в свою сумку с M & M's, как будто у него было конкретное представление о том, какой цвет он хотел бы попробовать следующим, но никак не мог его найти. Обращаясь к сумке, он сказал: — У вас есть что—то наше, маленький корабль, очень маленький — ”Вен Руй". Мы бы хотели его вернуть". Затем он выбрал синий M & M, скорчил гримасу, как будто это был не тот цвет, который он искал. и несколько разочарованно отправил его в рот.
— Мы не должны говорить об этом здесь, — сказал Чоудхури.
— Не могли бы вы пригласить меня внутрь? — спросил адмирал, кивая в сторону Западного крыла, понимая невозможность такой просьбы. Затем он добавил: — В противном случае, я думаю, что открытый разговор — это единственный способ, которым мы можем поговорить.
Чоудхури замерзал. Он спрятал руки под мышками.
— Поверьте мне, — добавил Линь Бао, — в ваших же интересах вернуть нам