Время согнулось.
Последствия, стоящие жизни, заключались в тех мгновениях, которые потребовались, чтобы самолет пролетел над головой. Или чтобы порыв ветра пронесся над пыльной боевой ямой. Или для того, чтобы парашют опустился на землю, опустившись на … шестьсот футов … Фаршад наблюдал… пятьсот футов … он нажал на спусковой крючок… четыреста футов … Рация была зажата в его руке… триста футов … Боковой ветер дул ему в лицо.
Быстрый боковой ветер.
Сначала Фаршад не мог в это поверить. Не позволял себе в это верить.
Боковой ветер, который он ощущал все утро, настиг первую группу десантников, когда они спускались ниже двухсот футов. Их парашюты, подхваченные этим потоком, теперь драматично проносились над фасадом острова, уносимые в море, словно невидимыми тросами.
Они плюхнулись в воду.
В течение нескольких минут тысячи других людей упали на них сверху, и все они упали в воду. Хотя несколько десантников приземлились на пляже или достаточно близко, чтобы можно было искупаться, призывники Фаршада быстро окружили их. Вскоре Фаршад выбрался из своей норы и, стоя на ее краю, наблюдал за чудесным пространством парашютов, разбросанных по открытой воде, словно множество лилий, покрывающих пруд.
Далеко за полдень выжившие выползли на пляж, многих рвало морской водой. Гарнизон окружал их по одному, прогоняя рысью под прицелом винтовки с беспечной уверенностью, которую призывники Фаршада едва ли заслужили. Хотя это сражение стоило русским целого подразделения спецназа, Фаршад не чувствовал, что может считать победу своей. В конце концов, он и его командир противника допустили одинаковую ошибку, хотя и с разными последствиями: оба они неправильно рассчитали ветер.
В этом была какая-то несправедливость, подумал Фаршад. Но также и ирония судьбы. Просчет в одном случае может выиграть битву, а в другом — проиграть ее.
К тому времени, когда последний из десантников плюхнулся в воду, русские ракеты перестали падать. Сообщения иранского разведывательного самолета, переданные из Бандар-Аббаса, заключались в том, что российский флот, который двигался из северной части Индийского океана, чтобы укрепить острова после захвата их десантниками, отступил на север, обратно к Красному морю и сирийскому порту Тартус.
Российские заключенные спокойно общались со своими иранскими похитителями, обе стороны обменивались сигаретами, разговаривая на языках друг друга ломаными фразами. Поскольку ни одна из стран официально не находилась в состоянии войны с другой, это позволяло каждой стороне принимать позу виновной: российским десантникам — за их незаконнорожденное и оппортунистическое вторжение, а иранским призывникам — за причинение им неудобств плена.