Джуит дотрагивается до кармана брюк, где лежит свёрнутое письмо. Он вынимает письмо, смотрит на него невидящим взглядом, кладёт обратно. Отдавать письмо он не собирается. Что же он собирается делать? Он чувствует себя так, словно ему с силой ударили в грудь. Ему надо сесть. А лучше лечь. Лечь так, как лежал Ричи Коуэн, на сухой траве футбольного поля. Ничком, неподвижно, чтобы ни видеть, ни слышать, ни думать, ни чувствовать, не навсегда — ведь это всего лишь тренировка — на какое-то время. Ясно одно: Билл не собирается его обнимать. Он медленно поворачивает голову, как если бы нарушил тишину скрипом, поверни он голову быстро. Он смотрит на приоткрытые ворота, на ржаво-красный паркет, усыпанный мелкими листьями и лепестками красных цветов бутылочного дерева. Украдкой он прикидывает высоту, на которой в плетёных сетках висят горшки с традесканцией, над ним и по левую руку. Он осторожно отступает назад и осторожно закрывает за собою ворота. Тренировка? Тренировка чего? Он возвращается к машине, и спину ему жжёт солнце.
Он проталкивает вперёд блестящую проволочную коляску между рядов в супермаркете. Он не видит красочных упаковок и баночек Он видит длинную тёмную полосу, след от пота, который стекает по спине и пропитывает жёлтую майку белокурого мальчика. Он встряхивает головой, прогоняя видение. Ему не удаётся найти полиэтиленовую упаковку, где телятина была бы нарезана тонкими ломтиками. Он вызывает звонком мясника, чтобы тот сделал тонкую нарезку специально для него. В овощной секции он находит петрушку в прозрачной упаковке, испанский лук и чеснок в тонкой хрупкой кожурке. Есть ли дома сухие листы розмарина? Он берёт баночку в секции пряностей. Он вспоминает о румынском сыре и катит коляску обратно к гастрономической секции. Вновь возвращается в овощную за укропом и грибами. Солнечный свет, прерываемый тенями, которые отбрасывают горшки с традесканцией, отражается на голых плечах белокурого мальчика. В постели, тёмной холодной ночью, Джуит спрашивает — Бу Керриган? Кажется, так? Билл пожимает плечами. У него всё в порядке. На телевидении такие как он косяками ходят. Джуит кладёт в коляску рис и панировочные сухари. Билл улыбается мальчику и ласкает его. Я даже не думаю, что он гей. Джуит бросает в коляску пачку сигарет. В винном отделе Джуита окружают ряды бутылок, которые отбрасывают мутные блики, точно витражи в окнах какого-нибудь гедонического собора. Он выбирает дорогую бутылку калифорнийского белого полусухого и направляется к кассам. Джуит занимает очередь за человеком, у которого огромный живот и сутулые плечи. Ветхие джинсы висят на нём как мешок, сквозь дырки в грязных холщовых голубых гетрах проглядывают пятки. В его коляске пачка мороженых завтраков, шесть банок дешевого пива и новая программа телепередач. Билл говорит: