Есть яблоки. Есть сахар и мука, корица и мускатный орех. Счищая кожуру с яблок, он обрезает палец. Руки его трясутся. Он обкатывает ломтики яблок в муке, корице, сахаре и мускатном орехе, растапливает масло на сковородке, высыпает на неё ломтики, нарезает в них ещё масла, перемешивает и ставит всё это в духовку. Пять часов вечера. Через десять минут он пробует яблочные ломтики вилкой. Уже стали мягкими. Он заливает туда тесто, приправляет его корицей и сахаром и закрывает духовку. Неплохо выдержано по времени. Ну что ж, вот и десерт. Ещё двадцать пять минут, и он готов. Надев рукавицу-ухватку, он вынимает сковороду из духовки и ставит её на плиту.
Десерт никто есть не стал. Ни десерт, ни спидини. Мартини со льдом и белое полусухое тоже никто не попробовал. Рис удался на славу. Он стоит на плите под облаком пара. Через какое-то время пар уже не идёт. Джуит берёт вилку и накладывает себе немного риса. В кухне становится темнее. Он пробует раз, другой и откладывает вилку. Он не голоден. Он начинает чувствовать усталость. Он знал, знал в глубине души, в глубине, где хранился его здравый смысл, что вся эта кухонная суматоха ничем не окончится, и Билл не придёт обедать. Не хочешь быть со мной? Ладно, я тоже не хочу быть с тобой. Джуит наливает себе мартини и идёт со стаканом в гостиную. Там он садится в кресло, закуривает сигарету и наблюдает за тем, как день краснеет и угасает. Он сидит в темноте. Он идёт на кухню и, не включая свет, смотрит в темноту морозильной камеры, куда он поставил лёд. Он снова пробует рис. Но тот остыл и перестал быть аппетитным. Он несёт второй стакан мартини в гостиную. Он садится там, запрокидывает ноги, кругом темнота, которую разбавляют лишь огни уличных фонарей, кругом тишина, которую изредка нарушают проезжающие мимо машины. Он хорошо знает звук машины Билла, но его он не слышит. Так он и засыпает в ожидании этого звука.
Проходит время, и его что-то будит. Мартини уже тёплый. Он ложится в постель. Проходит ещё время, и его опять что-то будит. На этот раз Билл. Он проснулся не от того, что тот включил свет. Билл лёг рядом под одеяло, мягкий, тёплый, знакомый. Но уже не такой, как прежде, не совсем такой. А точнее совсем не такой. Прежним он не будет уже никогда. Джуит говорит:
— Твой несказанный отец украл перстень у той громоздкой дамы, с которой он был здесь зимой.
— Которая ездит на пижонской машине?
— Мы вернули его, — отвечает Джуит. — Это было не сложно. — В смысле, ты его вернул.
Билл поворачивается к нему, притягивает его к себе и целует в губы. На его губах вкус соуса барбекю. — Ты такой замечательный. Иногда ты выводишь меня из себя, но ты замечательный. Я не хочу никого, кроме тебя. Мне казалось, что я хочу. Этим утром я думал, что мы расстанемся. Но я не хочу, чтобы мы расставались.