— Ну что, ты уже начала писать эссе?
Мы шли с последней лекции по основам зельеварения, спускаясь по лестнице в административном корпусе, и до этого вопроса настроение у меня было самым радужным. Магистр Ленорман похвалил мои знания о ядовитых травах, и я порадовалась, что не поленилась и прочитала параграф вперед. Теперь хоть один преподаватель не считает меня бесталанной бездарью.
А вот напоминание о наказании Эддингтона ввергло меня в пучину гнева и праведного возмущения.
— Нет. И хотела бы сказать, что не собираюсь, но увы. Он не отвяжется. Так что завтра обязательно сяду.
— И что ты будешь писать?
Иногда Киана проявляла поистине громадную бестактность. Или нечувствительность. Неужели не ясно, что мне совсем не хочется обсуждать это дурацкое эссе?
— Я бы написала, — с чувством произнесла я, остановившись, — что внимание к деталям важно. Однако мы не роботы и не поднятые зомби. У нас есть чувства и некоторое любопытство. И это неплохо! А точность и дисциплина важны только в армии. Людям свойственно отвлекаться, и в этом есть некое творческое начало. Это нужно, чтобы провизуализировать мысли. Особенно в нашем деле. Домоводство — одна чистая фантазия. Как мы захотим, так и будет… А вот если бы учились на криминалистов, то да. Тут важна каждая деталь, каждая соринка или пылинка. И будь я криминалистом, с радостью и в деталях рассмотрела бы его тело, лежащее на асфальте, и дисциплинированно обвела бы белым мелом. Как положено.
Киана вдруг ахнула и прикрыла рот рукой.
— Неплохо. — раздался ледяной голос позади меня. — Но в вашей теории мало доказательств. И нет вывода! Боюсь, я не смогу принять подобное эссе.
«Хоть бы ты провалился!» — от души пожелала я, поворачиваясь к декану боевого факультета.
Однако Эддингтон и не думал следовать моим кровожадным мыслям. Он невозмутимо стоял на ступеньке позади нас, как всегда, весь в черном, красивый и безукоризненный, и держал в руках черную кожаную папку с документами. А сопровождала его ни много ни мало прекрасная Изольда.
«Надежда есть и у тех, у кого больше ничего нет».
Плутарх
Я не нашлась, что ответить. Стало так стыдно, что хоть сквозь ступеньки проваливайся! Махнув рукой на обед, я позорно сбежала под тихий смех ведьмочки. И поклялась отомстить Эддингтону дважды. Одного раза мне показалось недостаточно. Один раз за публичное унижение на лекции, второй — за выставление меня полной идиоткой перед другим преподавателем. Вот кто, спрашивается, разрешал подслушивать?!
«Еще и перед Изольдой опозорилась!» — с горечью подумала я, сжимая сумку на плече.