Я махнул рукой, чего Весельчак, скорее всего, видеть не мог, и радостно заявил:
– У меня такое ощущение, какое бывает у человека, танцующего в воздухе в шести дюймах над землей. Я счастлив. Мне окончательно и бесповоротно удалось пригвоздить этого чесоточного Морли к стене. Я посадил его на его же собственную петарду. Я многие месяцы потратил, придумывая безумно сложную месть за его фокус с Попкой-Дураком. И вот ответ самостоятельно уселся своей широкой задницей мне на колени. Чтобы решить все проблемы, достаточно было познакомить моего темного друга Морли Дотса с серебристой эльфийкой по имени Евас. И пусть Морли останется Морли, Евас будет Евас, а Шустер пускай вечно мучается своими подозрениями. Аминь.
Покойник был явно недоволен. Когда я решил познакомить Евас с Морли, я предположил, что эльфийка пожелает иметь еще одного компаньона и поэтому прихватит с собой пернатого клоуна джунглей.
Евас не могла высунуть носа из «Пальм». За заведением ведется тщательное наблюдение, и Чрезвычайный комитет Королевской безопасности будет немедленно поставлен в известность о ее появлении. Пройдет немало времени, прежде чем Гвардии надоест следить за тем, кто входит в «Пальмы» и выходит из них.
Ай да я! Ну и молодец же этот любимый сын мамы Гаррет. Он мне положительно нравился.
Интересно, как скоро Морли осознает, что его затянул водоворот?
Итак, нет больше мистера Большая Шишка, который повсюду следует за мной, постоянно докладывает дохлому логхиру о моих перемещениях и донимает своими непристойностями. Никогда…
– Что это?!
Внутри стены дома со стороны фасада раздался хорошо различимый вопль. Это резвились пикси.
Комната задрожала от заполнившего все пространство беззвучного хохота. Проклятый жмурик, похоже, учитывает все.
Он знал, что радоваться долго мне не удастся.
Ну и дьявол с ними! У меня еще оставалась возможность наслаждаться теми муками, которые Морли приходится терпеть в объятиях изобретательной Евас.
Впрочем, Фасфирь этого не одобряла.
Ей, видимо, удалось установить связь с логхиром. Оказалось, что она совершенно не способна переносить одиночество. Когда общение с Покойником переставало ее развлекать, Фасфирь приходила ко мне в кабинет. При помощи записок, нескольких выдавленных с огромным трудом слов и моих ограниченных способностей ощущать настроение она сообщала, насколько для всех существ ее вида невыносимо одиночество.
– Но здесь Кейзи, ты всегда можешь с ним пообщаться, – возражал я.
Однако Кейзи для Фасфири был чужаком в еще большей степени, чем я, особенно с приходом темноты. Я, в отличие от Кейзи, был способен несколько затуманить ей разум и отогнать страхи. Хотя бы на время.