До трака парень дойти не успел, налетели близнецы. О подвиге Логи они уже были наслышаны и теперь жаждали подробностей из первых рук. Брак отмахнулся и, сославшись на усталость, сбежал в кабину машины, чем смертельно обидел обоих. Однако, далеко близнецы не ушли, устроили засаду у борта. Логи тоже скоро должен появиться, возможно он будет более разговорчив.
Только войдя в кабину, затащив тюк и закрыв дверь, Брак осознал, насколько же он вымотался. Хорошо, что Джуса снова нет.
Усталость навалилась разом, мгновенно. Придавила плечи, руки обвисли. С трудом дотащил себя до лежанки, парень зажег ночной фонарь и завалился на спину, невидяще смотря в потолок кабины.
Такой знакомый потолок. Железный, темный, весь испещренный отметинами от прутка. Крестики, точки, черточки. Кое-где отметки складываются в примитивные схематические рисунки, где-то просто раскиданы без всякой системы. В дрожащем свете масляного фонаря они, казалось, живут своей жизнью. Стоит отвести взгляд, и черточки смещаются, разбегаются как муравьи, расползаются. Их множество, сотни, если не тысячи, невозможно запомнить все.
Отметки дело рук Симы. Она никогда не жаловалась на память, держа в голове бесчисленные подробности своих историй. Но каждую обязательно отмечала, ставила отметку по одной ей известной схеме. Можно было ткнуть пальцем в любую металлическую кляксу, и мама обязательно расскажет вечером историю, которая за ней стоит. Будет долго сидеть в любимом складном кресле и говорить, говорить, изредка обращаясь взглядом к потолку, будто спрашивая подзабытые подробности. А сын с отцом будут сидеть и слушать. Джус с неизменной кружкой вурша в руке, а Брак – ковыряя очередную железку.
Дверь кабины оглушительно лязгнула, разрушая все очарование момента. Джус ввалился внутрь, с грохотом поставил на пол две канистры. Харкнул куда-то в темноту, споткнулся об тюк и выругался. Разжег большой фонарь. Судя по движениям, накидаться отец еще не успел, хотя обычно в это время уже заметно пошатывался. Тощий, жилистый, выгоревшие волосы неопрятно выбиваются из под налобной повязки.
Джус занес было ногу над приемным сыном чтобы пнуть, но передумал, увидев что тот не спит. Вместо этого прошел к баку, набулькал себе в кружку, расплескав воду по полу. Отпил, скривился, но осушил до дна, шумно глотая.
– Привет, Джус, – Брак, переборов усталость, тяжело сел на лежанке.
– Не слышу счастья в твоем голосе. А где же радость, что любимый папа пришел домой после тяжелого дня, принес эйр. Чтобы тебе, бездельнику, было чем заправлять ночью обогреватель. А ты когда в последний раз называл меня отцом, скотина неблагодарная?