для цивилизации я до определенного момента отвечал: “Посмотрите на Калифорнию, живем же как-то – и счастливы, и не загрызли друг друга, наоборот, разнообразие взглядов, ориентаций, религиозных убеждений и вер лишь помогает прогрессу”. Так продолжалось до тех пор, пока со мной не поговорила Линда.
Я очень хорошо помню этот разговор. Незадолго до него Sekretex начали блокировать по всему миру. Сперва в азиатских диктатурах, потом в Китае и России, а после и в католических странах Европы, вроде Польши или Италии. Я вновь стал востребован и от этого счастлив. У нас работали лучшие программисты, но никто не знал мой поисковик так, как я. Сутки напролет с бандой своих технарей я сидел в офисе, отбивая бесчисленные атаки и придумывая все новые и новые способы обхода запретов. Даже у китайцев с их великим файрволом плохо получалось нам гадить, не говоря уже об остальных.
В тот день я, взбудораженный, вернулся домой под утро. Мне в голову пришла гениальная, как я тогда считал, идея, позволяющая раз и навсегда решить проблему блокировок. Я придумал, как встроить Sekretex в самое сердце интернета, в базовые протоколы передачи данных. Долго объяснять не буду, но если коротко, то передача информации в Сети строится по определенным правилам, которые называются протоколами. Например, когда в браузере вводится адрес сайта, перед ним появляются непонятные для пользователя буквы http, и это как раз один из протоколов; есть еще несколько, более высокого уровня. Так вот, я открыл способ, как сделать Sekretex и базовые протоколы единым целым. Теперь запретить мой поисковик можно было только вместе со всем интернетом. Проще говоря, всем знакомый, ныне существующий интернет мог существовать исключительно вместе с Sekretex или не существовать вовсе.
Мне хотелось орать нечто вроде “Ай да Пушкин, ай да сукин сын!” Нет, не зря я стал первым в истории человечества триллионером. Я самый обыкновенный гений! Простой такой, дружелюбный и демократичный, но о-очень, о-очень умный. Войдя на рассвете в дом, я разбудил Линду и, захлебываясь от возбуждения, быстро поведал ей о придуманном мною фантастическом способе решения всех наших проблем. Закончив рассказ, я ликующе завопил: “Ай да Градов, ай да сукин сын!” – и гордо посмотрел на свою подругу.
– Действительно сукин… – как-то странно произнесла Линда и жалобно добавила: – А может, не надо, Вань, а?
– Почему?
– Вспомни своего отца, возможно, он прав, возможно, все, кроме нас, правы, возможно, мы поторопились.
– Почему?
– Человеку разумному как виду около трехсот тысяч лет, и двести девяносто тысяч из них он немногим отличался от животных, – сказала Линда, явно нервничая, но стараясь успокоиться. Это ей удалось, и дальше, почти до самого конца, она говорила ровным, даже занудным тоном университетского профессора.