Войдя в гримерку, Вероника скользнула взглядом по стойкам, чтобы убедиться, что все на месте. Кивнула Кендалл, над которой уже колдовал парикмахер, затем бегло просмотрела прозрачные, отделанные мехом платья с цветочным узором и ботильоны, в которых им предстоит дефилировать. В шутку эту коллекцию называли от метюр (игра слов: мех и кутюр). Этот показ, организованный для двухсот приглашенных, среди которых была и ее мать, войдет в историю не только итальянской моды.
Вначале Веронике предстояло надеть одно из самых дорогих изделий – шубу из рыси стоимостью в миллион евро, затем – жакет «Волшебный сад», расшитый цветами. Вероника снова проверила, нет ли на вешалках платьев, которые она не примеряла накануне. Она всегда нервничала, когда такое случалось, потому что приходилось заново подбирать обувь. Нога у нее была маленькая, и зачастую ей доставались слишком свободные туфли, поэтому она всегда носила с собой вкладыши. Однажды ей даже пришлось приклеить чересчур большие туфли к ноге скотчем.
– Два часа на макияж и прическу – просто издевательство, – пожаловалась одна из визажисток. Вероника усмехнулась: им всегда не хватало времени.
После макияжа и укладки Вероника надела рысью шубу и встала рядом с Кендалл, открывавшей показ. Вдруг стало тихо. Все затаили дыхание, пока Карл с Сильвией осматривали выстроившихся в ряд девушек. Всеобщее напряжение стало почти осязаемым. На площади перед фонтаном приглушили свет. Шум толпы разом смолк.
Карл кивнул постановщику, и тот крикнул:
– Первый выход!
Костюмеры забегали вокруг моделей, проверяя, все ли в порядке и не осталось ли где следов от косметики. Визажисты и парикмахеры поправляли макияж и фиксировали прически шпильками. Карл расставлял последние акценты: менял аксессуары, закатывал рукава, расстегивал то, что не должно быть застегнуто.
Один из постановщиков застыл перед монитором, на котором через минуту замелькают изображения моделей, шагающих по подиуму. При первых звуках карильона, звуковой дорожки показа, модели затаили дыхание.
– Кендалл, пошла, – прошептал постановщик на ухо первой девушке. И на прозрачном подиуме в голубой каракулевой шубе, отороченной норкой и облегченной тремя тысячами проделанных вручную отверстий, возникла Кендалл Дженнер.
Когда Кендалл дошла до середины подиума, постановщик, не отрывая глаз от экрана и вполголоса разговаривая с кем-то из публики по микрофону, опустил руку Веронике на плечо. Почувствовав нажим, она вся подобралась. Затем он легонько ее подтолкнул, и Вероника сделала несколько первых осторожных шагов на высоченных шпильках. Затем пошла увереннее, следуя намеченной в голове траектории, чтобы справиться с волнением. Краем глаза она видела расплывающиеся лица и вспышки фотокамер. Дойдя до края подиума и замерев перед объективами, Вероника чуть не оглохла от треска фотоаппаратов. Их назойливые щелчки не могла заглушить даже громкая музыка.