— Предупреждаю особо. С завтрашнего, нет, с сегодняшнего дня, для вас рабочий день по четырнадцать часов, без выходных и, не дай бог, больничных. А если кого-то не будет на месте, клянусь, лично приеду и собственными руками задушу! Срок вам месяц, чтобы навести порядок, начать работать по-настоящему. А если кто-то из вас сейчас начнет вместо работы заниматься запасными «аэродромами», то он не туда сядет, а в «Матросскую тишину». В первую очередь, ты… Ты…. И ты….
В глаза мне смотреть! Я вас когда-нибудь обманывал, или я слово свое не держу? Ну, бля, никому мало не покажется…. Николай Платонович, готовь мне список, кто будет у нас в первых рядах колонны на лесоповал. Распечатки прослушек и все факты, что есть у тебя по коррупции на уровне министров, мне на стол в виде справки. Завтра же! Ты понял? А вы что сидите? Вон! Все вон!! Вон, я сказал!!!
Президент откинул назад голову, смежил веки, несколько раз судорожно глубоко вздохнул. Резкая боль опять пронзила виски, наполняя затылок ноющей тяжестью. В его памяти всплыли фантомы событий трехмесячной давности, и он мучительно застонал…
Москва. Кремль. Лето 2003 г.
В кабинете было тихо и сумрачно. Свет зеленой лампы причудливо переливался на инкрустированных стеновых панелях, оконных витражах, отражался от стекол книжных шкафов. За окнами мерцала возбужденными огнями полуночная Москва. Президент с тяжким вздохом закрыл синюю папку с новыми документами по коррупции в верхних эшелонах власти.
— Эх, как хорошо все казалось вначале. Сил чувствовал столько, что горы готов был свернуть, только волю дайте. А теперь. Куда ни кинь, хрен один…. Словно в ватную стену бьешься, — тоскливо подумал Путин, — Что делать-то? Что делать? А, главное, с кого начать? М-м, неплохой экспромт для прессы… Господи, что за дурацкие мысли лезут в голову. И сама голова вторую неделю раскалывается от боли так, аж волосы вылазят. Ни массаж, ни таблетки, ни бассейн не помогают. Говорят, секс лечит от головной боли, но… Блин, застрелиться что ли. Вот был бы прикол для всего мира…
…Тихо зажужжал телефон внутренней связи. Странно. В это время никто из сотрудников Администрации, имеющих прямой доступ через малую приемную, не смел звонить. Но телефон не умолкал.
— Владимир Владимирович, вы не могли бы уделить мне десять минут по крайне срочному конфиденциальному вопросу, — прозвучал в трубке непривычно приглушенный голос заведующего орготделом Администрации Суркова, — Я приду к Вам с одним человеком, сотрудником музея Кремля.
— Что за проблема? — даже не успел разгневаться от такой наглости Президент, — Я не понял…